за всю историю Каменки, а это почти двести лет, по её пыльным улочкам пошли дети с протянутыми ручонками, все они хотели есть.
Наконец в райкоме руководство заметило это несоответствие с линией партии и дали председателю выговор, и обязали навести порядок с учетом личных качеств и колхозных средств. В счетоводы назначали своих грамотеев, из бедноты, которые если и могли хоть как-то сеять и пахать, и даже считать, но трудно понимали – что такое касса!., и тем более прибыль, поскольку в их личных хозяйствах такого отродясь не было. Известно, что в России беднотой всегда были лодыри – они же и пьяницы, живущие по принципу, как пришло, так ушло, поэтому больше года никто на этой должности не задерживался, буквально через два три месяца активного труда они с наивной простотой начинали путать коллективное с личным.
Однажды один умник в райкоме, подсказал председателю, что в бухгалтеры хорошо бы поставить настоящего немца. В Каменке немца не было и такого прислали из района. Это было в первый год войны.
Новый счетовод-бухгалтер Иоган, а по-русски Иван, как и всякий ссыльный, сам себе работу не выбирал, но… как нормальный немец, разложил её по полочкам своего разумения и положил начало примитивному учету. При этом у него и мысли не было стырить, как говорили, и гвоздя. Но тырить и без него было кому. Через год парторг сдал Иогана, как врага народа, как раз за исчезновение ящика гвоздей. То есть, гвозди в коллективное хозяйство поступали, о чём и запись говорила, но убытие их не было отмечено. При обыске у Иогана их не нашли, но ему, как принято, дали семь лет лагерей, а гвозди ровно через полгода, нашлись дома у парторга колхоза, когда его обвинили, а потом и посадили на десять лет, как врага народа, якобы, за создание анти сталинской группировки. Выразилось это в том, что как-то, после очередного очень бурного собрания партийной ячейки товарищи отмечали день рождения Карла Либкнехта и напились самогонки, и некоторые партийцы стали на практике проверять правильность работы В.И. Ленина «Шаг вперед… два шага назад». Одни шагали хорошо вперед и делали сразу по три, а то и все четыре шага, пробежкой, другие после первого шага падали. Стали разбираться. Били друг друга по большевицки, чем ни попадя, но больше всех не повезло парторгу. Он надел на голову своего туповатого товарища, до которого словами не доходили некоторые идеи партии, портрет товарища Сталина, который они в процессе заседания нечаянно уронили и хорошо потоптали в суматохе. Это увидели не менее верные товарищи и написали куда следует. Судьба парторга-теоретика была решена быстро и он направился в долгий путь на Колыму.
К тому времени шла война и в Каменку, кстати, сослали семью немцев. Сальман Кирш оказался на тот момент не только безропотным и надолго виноватым как все ссыльные, но и… грамотным, а потому самым удобным претендентом на ответственную должность. Председатель обрадовался, а семья Киршей плакала, они понимали, что эта должность для Сальмана уже не просто
