к междоусобице, то она непременно даст им оружие. А тогда можно подумать и об освобождении.
Она пробыла у рыбачек две недели, поговорила со многими и возвратилась в город. И не узнала его. Тихий и спокойный в начале зимы, теперь он гудел, как муравейник. Во всех дворах стоит звон наковален: обновляются наконечники «опий и дротиков, куются медные панцири, отливаются бронзовые шлемы, гнутся серебряные листы для поножей. Амазонки плетут щиты из ивовых прутьев, обтягивая их кожей, натирают салом стрелы, меняют оперения.
Войди в любой дом, и ты увидишь: гоплитки с возничими чинят колесницы, острятся мечи на точильных камнях, гудят горны, закаляются в них секиры, ножи и наконечники стрел. Через неделю в поход. Пройдет всего семь дней, и конные сотни, взметая пыль на дорогах, ринутся в чужие пределы. Боевые пчелы вылетят из ульев Фермоскиры за добычей. На этот раз они возвратятся без рабынь, без золота и серебра. Цель этого налета – трутни. Так в Фермоскире называют молодых мужчин, нужных для праздника любви.
Во дворе Лоты Чокея застала такую же суету, как и всюду. Служанка крутила колесо точильного камня, Лота правила на нем свой меч. В конюшне ржали кони, предчувствуя скорый поход.
Увидев Чокею, Лота улыбнулась и, пробуя острие меча на палец, сказала:
– Поговорим вечером. Сейчас осмотри еще раз колесницу, проверь сбрую. Через три дня поход. Пойдешь со мной.
Выкатив колесницу из-под навеса, Чокея осмотрела ее и нашла вполне исправной. Сбруя требовала починки, и она унесла ее в конюшню.
Скрипнула калитка, во двор вошла Годейра. Лота ждала ее – царица была на Совете Шести, где обсуждался порядок зимнего похода.
– Что решила Священная? – спросила Лота после взаимных приветствий.
– Хитрость ее безмерна, – ответила царица, усаживаясь на облучок колесницы. – Чем старее она становится, тем труднее разгадать ее замыслы. Если бы не Лаэрта…
– Я чувствую, что полемархой мне не быть.
– Дай срок. Если полемархой будешь не ты, то мне не быть царицей. Этот поход должен решить все.
– Как проходил Совет?
– Атосса не хотела, чтобы я вела амазонок.
– Вот как! И почему?
– Эта старая лиса Ясновидящая говорила во сне с богиней Ипполитой, и та сказала ей, что этот поход грозит мне смертью.
– Но разве амазонки боятся смерти?
– Я ей так и сказала. «Но ты царица, – ответила она, – и мы обязаны тебя беречь. Твоих наездниц поведет Антогора».
– Надеюсь, меня Священный Совет не бережет. Я иду в поход?
– Тебе они хотели дать одну сотню всего. Мы долго спорили, но Лаэрта встала на мою сторону. Она сказала, что зимний поход важнее всех походов и вести его должна царица. Еще не было случая, чтобы в такую важную битву выходили без меча Ипполиты. А его, ты знаешь, вручают только в руки царицы. Договорились на том, что
