и мои оставаться должны ли под спудом?
Божество я, как ты, из единого рода мечты;
И богиня старейшая, дочь хитроумного Крона.
Славой просто горжусь, что сестрой, и супругою ты {60}
Называешь меня, – ты, кого средь бессмертных корона.
Но, оставим вражду, и, смиряясь, мой милый супруг,
Нынче оба уступим, урок дав хорошего тона
Всем бессмертным богам. Повели-ка Афине, мой друг, —
Мчаться быстро к войне замеревшей троян и ахеян; {65}
Пусть она искусит, чтоб ахеян, чья слава, здесь, вдруг,
Оскорбили сыны Трои первыми, клятву развеяв!»
Говорила, – и внял ей бессмертных и смертных отец.
Речь крылатую он устремляет к Афине скорее:
«Мчись быстрее к троян и ахеян полкам, молодец; {70}
Искушай, и успей, чтобы славою гордых ахеян
Оскорбили сыны Трои первыми, клятве конец!»
Так сказал, – и Афина, пылавшая вся, не жалея,
Бурно мчится, с Олимпа высокого бросясь к земле.
Как большой метеор от Кронида, весь в искрах рассеян, {75}
Во знаменье пловцам, или ратям народов, во мгле
Мчится ярко; Вокруг из него без числа сыплют искры, —
В этом виде Паллада Афина стремится к земле,
Пав в средину полков. Изумленье обняло всех быстро, —
Храбрых всадников Трои, ахеян, закованных в сталь; {80}
Говорил не один тогда воин другому со смыслом:
«Час войне ненавистной и сече кровавой настал
Перед городом этим? Иль мир полагает меж нами
Зевс, что людям войну или мир положить пожелал?»
Шевеля так в рядах и троян, и ахеян губами. {85}
Дева, мужа троянца известного образ приняв,
Лаодока, сынка Антенора; там ходит кругами,
И, Пандара, подобного богу, кругом поспрошав,
Видит. Сам непорочный и доблестный сын Ликаона,
Здесь стоит, и при нём со щитами ряды, не спеша, {90}
Войско, шедшее с ним от Эзепа священного склона.
Ближе став, начинает крылатую речь устремлять:
«Ты послушен мне будешь, воинственный сын Ликаона?
Стрелкой грозной в царя Менелая посмеешь стрелять?
В Трое всех благодарностью, славой себя ты окружишь; {95}
Больше всех от царя Александра могучего взять, —
От него ты от первого дар знаменитый заслужишь,
Как увидит, что царь Менелай, сам великий Атрид,
Стрелкой смертной сражён, на костёр подымается, грустный.
Сделай дерзко! Убей Менелая, чья слава гремит; {100}
Но обет сотвори луконосцу ликийскому, Фебу, —
Первородных овец ему жертвой великой сули,
Как вернёшься в отеческий дом, в святой Зелий, под небо!»
