ленивым стрельцам!
Что дрожите вы страхом, как робкие лани, в коленях?
Только лани, когда утомятся в бегах по полям,
Станут стадом, и нет в их груди ни отваги, ни силы, – {245}
Так и вы, поражённые, медлите выйти к боям.
Ждёте ль вы, чтоб трояне до самых рядов приступили,
До судов чёрных всех, что на береге моря стоят,
Чтоб узнать: «Не Кронида ль рукою для вас их покрыли?»
Так, начальствуя, вкруг обходил он, и всё проверял; {250}
И дошёл до критян, проходя все полки и народы;
Тех, вокруг себя, Идоменей сам на бой призывал.
Первым Идоменей их могучий, как вепрь, и свободный,
Мерион, вождь второй, возбуждал позади всех в полках.
Видя их, Агамемнон исполнился радостью полной; {255}
Речью Идоменея царя, прославляя в словах:
«Только Идоменей, средь героев данайских, скорее
Выше чествую всех, и в боях, да и прочих делах.
Так, аргивяне наши, великую жертву затеяв,
К пиру красного чашу вина растворяют без слов; {260}
Предводители прочие все волосатых ахеян
Пьют известною мерой, но кубок там твой, у столов,
Очень полный, как мой, – пей, желанье сердец утоли-ка.
Выйди к бою таков, как и прежде, – ты быть в нём готов!»
Говорит в ответ Идоменей, мужей критских владыка: {265}
«О, Атрид, я твой друг неизменный в веселье, в нужде
Вечно верным остаться поклялся я клятвой великой.
Но, спеши возбудить волосатых ахеян везде;
Битву быстро начнем; все священные клятвы разбили
Дети Трои! Их первых постигнет погибель в беде. {270}
Если, клятвы поправ, вероломно меня оскорбили!»
Говорил, – и Атрид удаляется, радостный, в бой;
Он стремится к Аяксам, идя, как сквозь тучу из пыли.
Быстро строятся в бой, окружённые пеших стеной.
Видит с гор высоты пастух тучу, нашедшую с моря, {275}
Чёрной птицей, которую бурный Зефир гнал с собой.
Вдалеке, как смола, туча чёрной представится взору;
Мчит над морем она, предвещая и бурю, и гром.
В страхе смотрит пастух, – и стада свои гонит под гору.
За Аяксами следом строй юношей славных потом, {280}
В бой кровавый с врагом, устремляет фаланги едины,
Грозно чёрные, вместе покрыты копьём и щитом.
Видя то, Агамемнон исполнился радости дивной.
И, к вождям обращаясь, крылатую речь молвит он:
«Храбрецы вы, Аяксы, вожди в сталь одетых аргивян! {285}
Вам народ возбуждать не даю ни приказ, ни закон, —
Сильно сами его поощряете в бой раскалённый.
Если б Зевс-отец мой, и Афина, и Феб Аполлон,
