хранить интригу, Аня зашла ненадолго домой и переоделась.
Но мне показала. Белые.
Пошло торжествующее по компании – «на Аньке сегодня белые в синюю виноградинку», а я сидел и рделся. Это была настоящая гордость. Первое масштабное ощущение интимности, допуска к женской тайне, вовлеченность в женский флёр.
Аня таинственно улыбалась и молчала при этом, я тоже молчал и раздувался от гордости.
В тот день я, единственный из всех, с воли самой владелицы, знал, какие на сидящей рядом девушке трусы.
Нам было уже лет по 11—12.
Мы уже всё знали. Говорили об этом полунамёками, переводя всё в шуточки при смущении.
Мы часто устраивали концерты – собирались где-то, кто-то был зрителем, кто-то придумывал и исполнял номера.
Мой коронный номер был – сесть на велик, как на мотоцикл, напялить дедовы солнцезащитные очки и петь «Яву», секторгазовскую. «Яву, яву, взял я нахаляву!» – публика уходила в овации, звала на бис. Иногда даже останавливался послушать кто-то из «старших», одобрительно кивал головой.
Мотоциклисты тогда были в самом большом авторитете. Пацан с моцыком – синоним наместника бога на земле.
А девки устраивали нам показ мод.
Мы садились вокруг «подиума», а они, подогнув на мудрёный узел платье, помахивая еще не оформившимися бёдрами, походкой «от бедра» дефилировали средь нашего одобрительного гомона.
Самые крутые (я к ним относился) садились прямо под подиум – так лучше всего видно ноги, на расстоянии руки.
Постепенно «показы мод» становились всё откровеннее, юбки задирались всё выше.
90-е были в своих правах. Мальчики мечтали стать бандосами, девочки блядями. У многих это получилось.
Нам, детям эпохи перемен, было это понятно и очевидно. Не на шахту же идти, как батя, в самом-то деле.
Когда темнело, или если уходили к карьеру, в сторону от прохожих и глаз – платья снимались вовсе.
Мы называли это «мода с ссс…» – многозначительно не завершая слова, оставляя ясный, но невысказанный шарм заговорщиков.
Мода с сексом.
Все облекалось в игру, преисполнялось шуточек.
За шуточками пряталось страшное волнение. Ещё не в яйцах, но уже где-то в теле пошли первые впрыски гормонов.
– — удалено цензурой – —
Девки тоже шутили, но сами с испугом и волнением давали на себя смотреть. Испуганные глаза спрашивали – «Нравлюсь? Пожалуйста, давай я тебе понравлюсь! Пожалуйста!».
Иногда просили раздеться и нас. Мы раздевались.
Однажды девки объявили, что их можно лапать.
Долгое время на это никто не решался, несмотря на полученный допуск.
Я стал первым смельчаком, кто, обмирая от страха, таки осторожно пощупал девочку ТАМ. Вслед за мной осмелели и другие.
Наташа Ж-ко стала первой девушкой, к которой я откровенно прикоснулся.
