спрессованы сотни людей.
В небе рыдают валторны
Сквозь голоса детей.
Вот просвистело мгновение мимо,
Кровью омыло окно.
Сколько отпущено жить Херувиму,
Столько и детям дано.
Вечной любовью их Смерть полюбила.
Что это было?
За что это было?
Включаю дождь
Внимание! Отключаю зной, включаю дождь.
Нет, пусть это будет такой основательный ливень,
Идёт себе на уме – свободен, красив, хорош!
Теперь он везде – в босоножках, в цветах,
В кабине хозяйственной «Нивы»,
В твоём мороженом, тающем на ходу,
В каждом закрытом-открытом подъезде,
В твоём личном уютном домашнем аду,
В любви, ненависти, в женихе, невесте.
Меняю то, чего нет, и не было никогда,
На ветер меняю, на вздохи гулящей бури.
Ещё лучше, если в ответ упадёт звезда,
Какая-нибудь безжалостная Принцесса Нури.
Океан расплещет солёный тяжёлый стон,
Сомкнутся Атлантика и Эвксинский Понт.
Отключаю зной,
включаю глубоководный сон.
Иду ко дну.
Нет – улетаю
за горизонт!
Женщина и плотник
(драма)
Деловая женщина в розовых трусах,
С телефоном в ухе, с розой в волосах,
Шествует по улице – разговор журчит,
Это вам не шоу конченных «Кончит»!
От картинки млеет плотник на «лесах» —
Ах, какая женщина в розовых трусах!
Женщина уходит – ах, какой пассаж!
Плотницкий скукожился, съёжился кураж!
С неба зной струится – жарко на «лесах»,
И работать надо.
Но стоит в глазах —
Женщина!
Ах, женщина
с розой в волосах!
Война, война…
Надкусанное яблоко горчит,
Питая душу ядами познания.
И каждому в мозги пристроен чип
Невинности и ожидания.
О ком звонит подсолнух полевой?
О соловье, рискнувшем головой,
Поющем в первый день цветенья липы
Сквозь сон и смерть,
И канонады вой,
и матерей проклятия и всхлипы.
Боец – ну, да, наверно, молодец!
А пуля-дура выберет ребёнка!
Горяч, бездушен, но и зряч свинец,
Ведь рвётся там,
где тонко.
Серебряная нить
В просторах лета детство заблудилось —
ромашками повисли голоса.
Телега едет, в пыль роняет
