с маминым дипломником Пашкой Богатыревым.
– Вот что, коллега, – сказал ему Павел, доставая из портфеля журнал «Техника молодежи». – Обложку видишь?
Кешка кивнул головой, не отрывая взгляда от красно-оранжевых космических ландшафтов.
– Литературный раздел объявил конкурс на написание лучшего фантастического рассказа по этой картинке. Ты должен принять в нем участие и попасть в тройку победителей. Понял?
Тот недоверчиво смотрел на Павла и молчал. Свою победу в столь масштабном конкурсе Иннокентий считал совершенно нереальной.
– Не дрейфь! Я помогу. Будем с тобой работать в два смычка, как Ильф и Петров, – заверил Богатырев младшего товарища.
Через три месяца Кешка с изумлением обнаружил в журнале свое творение под названием: «И на Марсе будут яблони цвести!». Под ним была подпись: «Победитель конкурса юных фантастов Иннокентий Юдин». Он не просто вошел в тройку лучших, он победил всех! От переизбытка чувств парень едва не потерял сознание.
Школа ликовала: знай наших! По этому случаю комитет комсомола выпустил стенгазету, в которой, кроме восхищений талантом, «взращенным в собственном коллективе», были помещены вырезанные из журнала страницы с рассказом Юдина и большая фотография начинающего прозаика.
На школьной линейке завуч поздравила победителя, пожелав ему дальнейших творческих успехов и отличной учебы. Последнее ему, действительно, не помешало бы, так как с «отличием» неожиданно возникли проблемы. А все – новый препод по кличке Дятел. Их математичка, милая и мягкая Анна Олеговна, ушла в декрет, и Кешкин класс взял ее коллега Илья Ильич Кушнарев, редкий буквоед и зануда. Он в совершенстве знал алгебру с геометрией, обожал свои предметы и требовал того же от своих учеников. По количеству подготовленных им победителей олимпиад, как впрочем и оставленных им на второй год, Дятел был рекордсменом округа. Никаких поблажек не делал никому, даже Юдину, гуманитарной гордости школы. Это означало, что будущему литературному классику не видать медали, как собственных ушей. Ну, не нравился он Дятлу и все тут. Да, Иннокентий не демонстрировал отличных знаний по его предметам. Но разве трудно войти в положение человека, который никогда в будущем не столкнется с точными науками?
– Трудно, – ответил Илья Ильич завучу, пытавшейся ходатайствовать за своего любимчика. – Мальчишка халтурит, хитрит, недорабатывает. Старается выплыть на теории, а доходит дело до задач – лопается, как мыльный пузырь. Если подходить к оценке его знаний абсолютно честно, то там – твердая тройка. О какой медали вы толкуете?
– Поймите, коллега, – мягко настаивала Жанна Михайловна, – получив медаль, Иннокентий будет сдавать в вуз всего один профильный предмет…
– Да что вы все носитесь с ним, как с писаной торбой? – разозлился Дятел. – В журнал рассказик тиснул. Тоже мне Хемингуэй! Не давите на меня. Посмотрим, как он будет стараться в выпускном классе. Сами знаете, сколько
