Кречет и хмырь патлатый, только что-то с ними не так. У патлатого глаза стали как у волка – не потому что цвет поменяли или размер, а просто всё человеческое из них испарилось, осталась только хищная злость. А Кречет…
На него вообще как взглянешь – так вздрогнешь.
Лицо застывшее, тусклая белизна, а черты заострённые, грубые, как будто их вытесали стамеской из глыбы льда, причём второпях, на скорую руку, так что по бокам видны сколы, на которых играет солнце. Или, может, это даже не лёд, а блестящий заиндевелый камень, что-нибудь вроде мрамора…
Оба всадника головы повернули, обшаривают взглядами берег. И даже гадать не надо, кого именно они там высматривают.
Промчались мимо нас, не заметив, и поскакали дальше.
Я вспомнил, что уже можно дышать, и говорю Лизавете:
– Вот, познакомься – тот самый Кречет. Только рожа у него сегодня… Ты видела?
– Да, – говорит она, – прямо как на картинках в книжках, только ещё страшнее.
– В книжках?
– В фольклорных справочниках, к примеру, где сказочные чудовища.
Тут и я наконец допёр. Справочников таких, правда, у нас дома не имеется, но сказки я тоже слышал.
– То есть, – говорю, – он, по-твоему…
– По-моему, да. Человек-осколок.
Глава 7
– Только этого не хватало, – ворчу, – и вообще, мне как-то не верится. Сказки – на то и сказки, а у нас тут жизнь, и всё по-другому. Может, нам просто померещилось с перепуга…
Лиза хмыкает:
– Какая у тебя гибкая логика! В стынь-каплю, исполняющую желания, ты сразу готов поверить, потому что надеешься на что-то хорошее. А в монстра, увиденного собственными глазами, верить отказываешься, потому что он злой. Это как-то по-детски, ты не находишь?
– Хватит умничать. Ладно, пусть он существует взаправду – тогда это тоже чары со льдом, ведь так?
– В том-то и дело! Об этом я и твержу! Сегодня мы уже дважды видели то, что до сих пор считалось чистой теорией или фольклорным образом! Это переворачивает все научные представления! С каждым шагом мы убеждаемся, что лёд – это реальный ключ к чему-то огромному и таинственному…
Вижу – опять она размечталась. Перебиваю:
– Если это такая тайна, то почему гадёныш вдруг перестал свою рожу прятать? Скачет по дороге средь бела дня…
– С этим-то как раз ясно. Ничего он не перестал, по-прежнему прячет свою ледяную суть. Это только мы её разглядели – благодаря кокону, который не только нас укрывает от чужих глаз, но и показывает источник опасности. Не будь кокона, мы бы сейчас увидели заурядные людские физиономии.
Конский топот уже затих, и пыль понемногу начала оседать, а мы всё стоим, перевариваем то, что увидели. Мне к тому же ещё одна мысль пришла, которую не мешало бы прояснить.
– Слушай, – говорю, – защита у нас мощная, но…
– Что опять не так?
– Да вот прикидываю – как нам теперь в этом
