Чистяков показал кулак молодому краеведу. – Ты на работу устроился?
– А как же, обязательно! В кинотеатр «Патриот» художником-рекламистом, – отчеканил нарушитель порядка.
– Вот и хорошо! Значит, так: узнаю еще раз, что ведете антиобщественный образ жизни, товарищ Вельяминов, тогда не обижайтесь, отправлю вас на расправу к самому Надоеде.
– Только не это! – побледнел Вельяминов.
– Все зависит от тебя. А теперь ступай прочь. Надоел.
Уходил Вельяминов из комнаты совсем не в том настроении, в котором пришел. Ссутулившись, опустив голову. Кажется, слова представителя закона заставили его задуматься.
– Я пойду? – спросил я Чистякова.
– Погоди, парень, – ответил он. – Покажу тебе еще кое-что, а там уж будь свободен на все четыре стороны.
Он повел меня по мрачному коридору со множеством камер предварительного заключения. Меня одолевало нехорошее предчувствие, но я молчал, хотя был уверен в глубине души, что живым не дамся. Отпер одну из дверей, Чистяков жестом пригласил меня войти вслед за ним. Из липкой темноты и сырости камеры навстречу нам выпорхнули две девчушки примерно Оксаниного возраста.
Встав плечом к плечу, они начали докладывать притворно бодрым голосами, за что попали сюда.
– Детей-то за что?! – не выдержал я.
– У нас, молодой человек, уголовная ответственность наступает с восьми лет. – Чистяков поднял палец вверх. – Эти глупышки написали такую же глупую петицию против нашего Вождя. Глупая-то она глупая, но последствия могут быть какие!
– В общем, я все понял, – гневно сказал я. – вы все здесь как один дрожите от страха перед каким-то Надоедой, и этот страх заставляет вас сажать в тюрьму даже детей. Я хочу забрать этих детишек с собой.
– Невозможно! Их арест – распоряжение Надоеды.
Я повернулся к девушкам, те смотрели на меня с испугом.
– Милые девочки, я обязательно за вами вернусь.
Они, как по команде, вздрогнули, развернулись и, взявшись за руки, удалились обратно во мрак.
– Не хотят, – хихикнул Чистяков. – В неволе жить легче: думать не надо.
Выйдя на улицу, я вздохнул с облегчением. Неужели этот Чистяков хотел меня запугать, проводя по тюремному коридору? Что ж, у него это почти получилось. Как страшно, наверное, было жить в пресловутые тридцатые годы!
– Вы на свободе? – услышал я знакомый голос. – Однако такое событие требуется отметить хорошим возлиянием.
Вельяминов сидел на корточках, прислонившись к забору. Рядом валялась раскрытая папка, бумаги были рассыпаны.
– Что же вы? – с укором сказал я, наклонился, подобрал их.
– А-а-а-а, не все ли равно?.. равнодушно махнул он рукой. – Понимаете, погибла моя мечта, значит, не существую больше и я.
– Мечта?
– Да, мы с фантастом Черепановым мечтали открыть первое
