к тому-же. Любой облик принять могу. Городок-то наш, признаюсь, он целиком существует в моём воображении и стоит на двести сороковой параллели моей сто десятой мозговой извилины. Вот такие дела, едрит-кудрит.
Родился я, как помню, под барабанный бой и звуки пионерского горна. И, только лишь увидев меня, врачи в ужасе разбежались. Мать подписала отказную. Так и остался сиротой с самых пелёнок. Но не расстроился – на то я и Гомункулус. Поселился в подвале краснодеревщика Митрича в качестве домового, регулярно получал порции молока и, заменяя кота, ловил мышей. Да, только вот, трагедия произошла: увидел я себя как-то в зеркале и с того момента проклял час своего рождения. А потом медленно, но верно начал приобретать человеческий облик, только на свет белый выходить всё-равно боялся.
И вот, как-то, через окошечко подвала увидел я ту девочку, и сразу захотелось мне до смерти стать юным, молодым, красивым, чтобы быть рядом с этим ангелом. А мой Митрич-то в свободное время алхимией пользовался, чтобы изобрести новый способ самогоноварения. И были у него различные снадобья непонятного предназначения, спрятанные в ящике стола. Я его взломал и аккурат все пузырёчки опустошил – авось, какой и подействует. Вот с этого-то момента вся реальность и переместилась в мой мозг. И началось!
Молодым, конечно, не стал, но нормальный облик человека принял. А жить мне было определено на свалке истории. Здесь я и встретил во второй раз свою девочку, из-за которой лишился покоя.
Занавес открывается
Я приблизился к траурному кортежу. Хоронили девушку, совсем юную, судя по сопровождавшим гроб школьникам. Полная женщина в чёрном платке плакала особенно сильно. Терзающие слух звуки похоронного марша плыли над улицей, сопровождая ее безутешные рыдания. Я поотстал от процессии и, заприметив чуть отставшую так же, как и я, школьницу, спросил:
– Что с ней случилось?
– Попала под машину, – неохотно отозвалась девочка.
«Значит, умирают здесь, в Нереалии, по-настоящему», – подумал я и тихонько поковылял за удалявшейся процессией.
Девочка обернулась ко мне, в больших голубых глазах её читалось любопытство. Чуть помявшись, он подошла.
– А вы нездешний.
– Точно! Как ты угадала?
– Это несложно. Тот, кто появляется со стороны свалки, однозначно не может быть местным. Со свалки можно только прийти…
– Поясни.
– Что пояснять? Обратно из нашего городка не уходит никто, это – закон, город Ноль держит свои жертвы, как паук.
– Если захочу уйти, никто меня не остановит.
Девочка улыбнулась. Я видел, что ей не нравится моя бравада – что тут поделаешь? Характер в угоду, какой-то девчонке менять не собираюсь. Но ей явно хотелось со мной общаться.
– Тут недалеко кафе, – сказала она, – я страшно голодна.
Пожав плечами, я последовал за ней. Но у входа вспомнил, что не взял с собой деньги. Впрочем, что я говорю? Деньги
