наповал сразила одна деталь. Хорошо приглядевшись, я увидел, что переулок на самом деле не переулок, а имитирующая его объёмная голограмма. Всё, буквально всё – и дома, крепкие, приземистые, с черепичными крышами, и фонтан, который был виден в дальнем конце переулка, – оказались миражом, обманкой. Я недоумевал: где же искать пресловутый пункт порядка?
– Простите, вы по повестке? К Чистякову? – послышался позади меня женский голос.
Я поспешил обернуться. Миловидная девушка в строгой белой блузке и галстуке внимательно смотрела на меня.
– Да, к Чистякову, – вздохнул я.
– Вам нужно знать, что пункт порядка переехал; прошу следовать за мной. Товарищ Чистяков давно вас ждёт.
Я шёл за быстро идущей девушкой, не сводя глаз с ее стройных ножек. Почувствовав на себе мой взгляд, она обернулась:
– Я замужем, к вашему сведению, – с укоризной сказала она мне. Вскоре мы подошли к нужному дому. Там была вывеска.
Пункт Правопорядка №34.
Каждый, входящий сюда, будь готов.
Спросишь, к чему?
Будь готов выйти обратно на улицу лет через десять.
– Мрачно шутят у вас, – сказал я девушке.
– Вы не поверите, – ответила она шепотом, – но я сама буквально на днях вернулась из заключения. Семь лет, боже, семь лет! И за что? Я завернула бутерброд в газету с портретом вождя.
– Ну и порядочки у вас!
– Порядочки ещё те! Ну ладно, я пошла, разговорилась излишне, а мне совсем не хочется терять свою работу. Меня, ведь, и так взяли на неё с огромным трудом.
Мы разошлись с девушкой на крылечке пункта правопорядка. Поколебавшись, я толкнул дверь и очутился в маленьком тесном прокуренном помещении. Чуть не задохнулся от крепкого сигаретного дыма. Прокашлявшись, спросил милиционера, сидящего за стойкой:
– Как мне найти Чистякова? Или Наумова?..
– Чистякова не надо искать, он приходит сам, – хихикнул дежурный.
Его смех мне понравился.
– Так всё-таки? – настаивал я.
– Комната 206, – буркнул он и уставился в книгу, давая понять, что разговор окончен.
Я двинулся по коридору искать комнату двести шесть. Она оказалась в самом конце возле высаженного в кадке фикуса. Дверь была полураскрыта.
– Входите, товарищ Бартин! – раздался громкий голос.
Я невольно вздрогнул, вспомнились рассказы деда о тридцать седьмом. Вот так же: «зайдите в кабинет», а потом… Но на самом деле – не праздновать же труса!
Комната оказалась довольно просторной и очень светлой. Я сразу обратил внимание на портрет человека с бородкой, висящий над креслом Чистякова. Сам Чистяков, человек, обладавший неприметной внешностью, лысый, маленького роста, рябой, не произвел на меня никакого впечатления. Он проследил за моим взглядом и подсказал, не скрывая иронии:
– А,
