вписал «Достойная семья». Салфетку с оценками Алисы он скомкал и спрятал в карман.
– Возможно, следует уделить особое внимание пункту об употреблении алкоголя, – сообщил Лаврович Алиске, когда та вернулась за стол, прихватив с собой два бесплатных кофе: эспрессо – для себя и латте с имбирным сиропом и сахаром – для него.
– Но ты же сам пьешь, – удивилась Алиса.
– Я могу, а моя будущая жена не должна, – отрезал Лаврович, дивясь ее непонятливости.
– Понятно, – протянула Алиса, подозрительно глядя на своего друга, – ты пририсовал что-то еще? Дай посмотреть.
Алиса выдернула салфетку из-под его локтя, прежде чем Лаврович успел возразить.
– Знание иностранных языков? Ты же сам ни на одном не говоришь! – веселилась Алиска. – Кандидатская диссертация? Это что? Требование к будущей жене? Ты всерьез?
– Мне не нужен человек, который ни к чему не стремится, – проворчал Лаврович, нахмурившись.
Он попытался вырвать салфетку из ее рук, но Алиса ловко увернулась.
– А это что? «Достойная семья», – прочитала Алиска, и улыбка сползла с ее лица.
Она подняла возмущенный взгляд на Лавровича, и тот испугался того, как преобразилось ее лицо: глаза сузились, ноздри, наоборот, раздулись, рот оскалился, обнажив клыки. Когда Алиса подалась вперед, Лаврович невольно отпрянул.
– Ты решил добавить этот пункт, глядя на мою сестру? – поинтересовалась она хрипло и страшно. Лаврович не удивился бы, если бы за ее спиной вдруг выросли кожистые крылья. – Тебе не нравится моя сестра?
– Кому она, в самом деле, может нравиться? – Лаврович попытался перевести все в шутку, но мимические мышцы отказались ему повиноваться, и улыбка вышла вялая и виноватая.
Даже его голос прозвучал тихо и жалко, и в нем откуда-то взялись предательские умоляющие интонации. По его виску стекала капля пота.
– Мне. Мне она нравится, – сказала Алиса еще тише.
Отодвинувшись от его лица, она разорвала пополам салфетку, которую все еще держала в руках.
– Твой план провалится, – спокойно и тихо сказала она, – ты останешься одиноким и разбитым, потому что ни одна женщина никогда не увидит в тебе человека. Ты будешь дойной коровой для тех, кто отдается за коктейли, и для тех, кто пишет диссертации. Они будут называть тебя занудой, тратить твои деньги, мерзнуть на твоих сквозняках и шпынять твою кошку, а ты будешь молча страдать. Так происходит с теми, кто слишком много думает!
Закруглив свое страшное пророчество, Алиса резко отодвинула стул, подхватила свое пальто и вышла, оставив Лавровича в состоянии крайнего смятения. И как будто этого было мало, он наткнулся на холодный взгляд Анфисы Заваркиной, стоящей за стойкой и, вероятно, слышавшей часть разговора.
– У нас
