много раз находили в карьере такие же!
– И куда вы их дели? – с замиранием сердца поинтересовался я.
– Куда, куда. Об камни их разбивали! Знаешь, как они классно разлетаются на мелкие кусочки!?
Я вначале расстроился, поверив словам друга, но потом понял, что он зло врёт, просто завидуя мне.
В тот же день, когда я принёс свои находки на показ Геннадию Петровичу, в моей голове созрела решимость передать их – все три зуба – музею. Воспитанный книгами на благородных примерах великих учёных, я посчитал, что столь древние реликвии не могут принадлежать одному человеку. Они – достояние науки и всего человечества. Поскольку Геннадий Петрович занимался в музее «советским периодом» истории, и мамонты были не его «профилем», он повёл меня в отдел природы. Там и состоялась скромная «церемония» передачи зубов.
Впоследствии я, бывало, сожалел о том своём шаге, особенно после того как узнал, что музейная коллекция итак была богата подобными экспонатами. Но с другой стороны, если бы не этот шаг, то не состоялось бы моё знакомство с сотрудницами отдела природы, которое определило новый этап в моей личной истории…
Зуб мамонта (подростка). Кременчуг, Песчанский карьер, 1990 г. Длина жующей поверхности – 13 см. Примерно такой же вид и размер имел и первый зуб, найденный в Перми, на Мулянке.
Рука дающего не оскудеет! В правдивости этого древнего постулата я убедился уже следующим летом, поскольку в Мало-Кахновском карьере нашёл ещё сразу два зуба мамонта, а из обрыва над местом этой находки вытащил крупный фрагмент бедренной кости этого северного слона. Подробнее я описал этот момент в главе «Древние кости». Те зубы имели гораздо лучшую сохранность, чем находка из Песчанского карьера, но сохранились они не полностью – у них были обломаны тыльные части. И это были первые зубы мамонта, которые я догадался взвесить. Один из них весил более трёх с половиной килограммов, а другой – более четырёх килограммов. Для сравнения – целый зуб взрослого мамонта может весить до шести килограммов.
Чистку этих находок от песка, забившегося в трещины и поры, я производил на той самой лавочке под яблоней, где два года назад чистил кости «пропащей лошади». Но бабушка в этот раз уже не была столь категорична. Необычная форма, внушительный размер и «благородный» серо-чёрный цвет моих находок говорили сами за себя. Деду же было интересно увидеть зубы того исполина, с бивнем которого он однажды уже имел дело.
Вскоре посмотреть на мои «диковинки» стали приходить соседи. Дядя Ваня никак не мог поверить в то, что у мамонта были такие зубы – «простi каменюки». Зато, увидев лежавшую рядом кремнёвую «сосульку», которую я нашёл в той же осыпи, что и зубы, тут же сообразил приставить её к своей ширинке – вот, мол, что это за окаменелость!
А ещё я решил узнать «мнение» о костях
