одну из ранних
вещей Джона Фаулза.
– Всё может быть, – снисходительно соглашается Роман, – Фаулза я, к сожалению, знаю
меньше. Всё-таки я в этой области не специалист.
– А в каком, простите, номере и за какой год была опубликована эта повесть? – интересуется
гость в тонком галстуке.
– Кажется, в третьем, а вот за какой год, извините, не помню…
Часа через два, напоив гостей кофе и проводив их, Голубика возвращается в комнату. По её
задумке, после ухода сокурсников, от мужа должны были остаться только угли, дымящиеся от
облучения потоком эрудиции. Роман же сидит на диване, улыбаясь, как хитрый лис.
– Ну, и как они тебе? – спрашивает, тем не менее, Ирэн.
– Сопляки, – отвечает муж, пожав плечами и снисходительно улыбнувшись. – Не сливки это –
нет. Как я помню из своего деревенского неотёсанного детства, при сепарировании молока
получаются не только сливки, но и обрат, или проще – обезжиренное молоко. Так вот твоя элита –
это даже и не обрат, а так себе, пена на обрате… Белая, пышная пена.
Некоторое время Голубика молчит, как-то странно вытянув губы трубочкой. Конечно, нервничать
ей сейчас нельзя. Роман это понимает и всё же взрыва её ожидает с удовольствием.
– Ты сама-то хоть знаешь, что такое обрат? – ещё более подзадоривает он. – Или знаешь
примерно так же, как я знаю вашего Габриэля Маркеса?
– Но ты ведь тоже, оказывается, кое-что читал… Не знаю только откуда ты выкопал этого
Блэка?
– Да вот из этой головы, – простодушно признаётся Роман, постучав себе по лбу.
– То есть?
– Ну, я просто придумал его. И его интересное произведение «Не говори «Гоп!» тоже… Я так
думаю, что у него, наверное, и другие произведения есть… Ну, что ты так смотришь на меня? Мне
же надо было как-то поучаствовать в разговоре. Не сидеть же твоему мужу тюфяком…
– Потрясающе! – вдруг обезоружено произносит Ирэн, словно что-то вспомнив. – И откуда ты
такой взялся, а?
– Я-то? Так из Пылёвки я. Из села, из деревни, можно сказать. Помнишь, катался там на
велосипеде в раме, потому что на раму ещё влезть не мог – ноги было коротковаты.
– Да, но не все же там такие… Смешно, но ведь если мне что-то и нравится в тебе, так вот
именно это. Меня просто подкупает твоё необъяснимое и, главное, вроде бы ничем не
обоснованное превосходство над всеми. Даже над теми, кто пообразованней и, можно сказать,
поинтересней тебя. И вот этим-то непонятным ты вдруг становишься интересней других. Может
быть, в тебе есть потенциал какой-то, агромадный, как ты говоришь, но скрытый очень глубоко, а?
Может быть, в тебе какой-то великий человек дремлет? Я не знаю. Но я просто ненавижу свою
бабскую
