он сейчас, поговорит будто по
душам, но как вспомнит Серёга эти иудины утешения потом, когда всё выяснится?! Так что же
делать? Признаться во всём прямо сейчас? Признаться и добить его окончательно?
– Ты уж прости, что я тут разнюнился, – бормочет Серёга. – Только это ещё не всё. Это только
цветочки… Есть и ещё одна новость…
Роман чувствует себя влипшим в пространство около окна. Но Серёга не может говорить.
Роман, стоя к нему спиной, слышит, как снова булькает бутылка. Роману кажется, что у него
слабеют ноги, а тело всё до последней клетки напитано тяжёлым жаром. Говорил бы уж тогда
Серёга, не тянул.
– Чего ты там стоишь? – зовёт тот, – садись, выпьем ещё… Тут осталось немного…
Набравшись мужества, Роман подходит и садится за стол прямо перед другом – пусть удар его
будет прямым.
– Сегодня Боря Калганов за каким-то грузом для совхоза приезжал, – продолжает Серёга, – он
знает, где я живу, заезжает иногда. Кстати, если тебе надо что-то своим передать, – можно через
него. Так вот, сегодня он мне такую новость сообщил, что отец, оказывается, дом продаёт,
объявление у магазина висит. Вроде как уезжать куда-то собираются. Но куда им ехать? На пропой
денег не хватает, вот и всё… А что потом будет – одному чёрту известно.
– Может, обойдется ещё, – мямлит Роман, чувствуя, что всё в нём дребезжит разладом – Серёга
снова говорит не о том, что казалось самым страшным, но тут и не разберёшь, что страшнее…
70
– Ты что, не понимаешь?! – восклицает Серёга. – Это всё! Это ведь не только их дом, но и
мой… Знал бы ты, как мне тяжело. Я бы к тебе не пришёл, да Элинка с подругами на лыжную базу
уехала… А я один не могу. Под моими ногами земля качается. Хорошо ещё, что у меня Элинка есть
да ты…
Роману кажется, что с него от такого признания Серёги сейчас посыплется окалина.
– Тебе это надо как-то пережить, – тупо повторяет он, – не сломаться. Главное, у тебя есть то,
чего никто кроме тебя самого не пропьёт. Это твой талант. Сосредоточься сейчас на этом. Тебе
ведь прославиться – раз плюнуть!
– Вы с Элинкой будто сговорились, – грустно усмехается Серёга. – Она мне то же самое
талдычит… А что в этой славе хорошего? Знаешь, что для меня главное? Знаешь, а?
Его вопрос, конечно, риторический, но Серёга тем не менее пытливо смотрит в глаза. Пауза
выходит слишком затянутой, и лишь сейчас становится понятным, что Серёга и пришёл-то уже под
изрядным градусом. А теперь и вовсе пьян.
– Ну откуда я знаю, – говорит Роман.
– Для меня главное – не быть одиноким. Вот так. Может быть, ты болеешь чем-то другим, а я –
этим. А слава, поверь мне, – это путь к одиночеству.
