style="font-size:15px;"> Я лгу тебе, ты лжешь невольно мне,
И, кажется, довольны мы вполне!
Я сижу за старинным дубовым столом. Сквозь витраж сочатся первые весенние лучи. Отличный день, чтобы выпить; наливаю себе бренди, делаю глоток и расхаживаю по кабинету. Даже спустя несколько лет не могу поверить, что этот дом теперь мой. Еще сложнее поверить в то, что он совсем не радует, ведь когда-то я теснился в небольшой квартирке с бывшей женой. «Коробка для карликов! Мы живем в коробке для карликов, – начинала она утром, – продай наконец свои картины, – продолжала днем, – …брось все и смени профессию!», – заканчивала ночью. Казалось, моя голова круглые сутки полощется в стиральной машине с грязным бельем.
Но что я мог сделать? Как возразить? «Дорогая Бет, я настолько жалкий и незаметный, что мои картины не продаются, или, дорогая Бет, сегодня я хотел убить себя – потому, что один из моих студентов уже открыл свою выставку! И, о милая Бет, он обрел успех!». Бет методично смешивала меня с грязью, и день за днем я превращался в ничто, до тех пор пока не понял – ничто не нуждается в чем-то: ни в Бет, ни в наших нахальных детях. Эти твердолобые и жестокие сопляки никогда нас и в грош не ставили! Мы вырастили засранцев, но мир правды, дорогая Бет, был тебе чужд. «У нас замечательные мальчики, и если бы не твоя нищенская зарплата, они бы уже давно учились в лучшем вузе!», – твердила ты.
Знаешь Бет, если бы только у них были мозги и капля человечности, они ни за что не предали бы нас анафеме, заклеймив грехом родительского безденежья! Они сами поступили бы в ВУЗ! Пускай даже средней паршивости, как это делают миллионы детей во всем мире. Оглядываясь назад, я задаюсь вопросом, насколько же нужно было быть идиотом, чтобы связать свою жизнь с женщиной вроде Бет: до отвращения хозяйственной и до слез прозаичной. Откровенно говоря, теперь, когда мои глаза открыты, а мысли ясны – я с досадой понимаю, что иными наши «мальчики» получиться и не могли. Забитый в угол отец-неудачник, преподаватель в академии искусств, и его жадная глупая жена: результат закономерен – два эгоистичных засранца, воспитанных в бесконечном и беспочвенном тщеславии своей матери.
Жаль, что правила игры этого мира я усвоил так поздно, получить признание лишь к шестидесяти годам, то еще испытание. Слава недаром часто дается молодым – ведь пережить ее последствия проще гибкому пруту, чем трухлявому пню.
Сегодня у меня очередной благотворительный ужин-аукцион. Я распродаю свои полотна, и без сожаления раздам все деньги нуждающимся. К счастью я не унаследовал болезни всех скряг – жадности, напротив, сорю деньгами будто они ничто, а чем еще они могут быть если ценно лишь то, что можно продать?
Мне всегда хотелось жить по правде, честно и скромно, брать талантом и трудом. И к чему это привело? Я оказался персоной нон грата в собственной семье, а для людей сторонних – вообще чем-то не существующим. Помню, когда впервые
