исключительно в свежем виде», – пустить такое совершенство в печь настоящее преступление.
Третий плод – золотисто-желтый, по размерам уступает Красной королеве, но не по вкусу. Догадались о ком я? Конечно же сорт Голден Делишес. Если Ред Делишес королева, то Голден Делишес с уверенностью можно назвать принцессой. Ну кто удержится, от того чтобы не попробовать натурально желтое яблоко? К зеленым привыкли все и давно, красные – сплошное великолепие для ртов и глаз, а желтые, как ни крути, довольно необычны. Чем больше золота в яблоке, тем оно ценнее. Мои яблони дают именно такие плоды. Зависть коллег садоводов не знает границ, пятый год к ряду они правдами и неправдами пытаются выудить из меня рецепт. Я делаю хитрый прищур, нагоняю таинственный вид, и говорю будто все дело в особенных удобрениях, о которых я, конечно, не скажу! Тут же начинаются игры в догадки, у которых всегда один конец – раздосадованный сосед уходит со словами: «Так и знал что ты не скажешь!».
Что же тут сказать? Я всего-то разговариваю со своими яблонями, и ухаживаю по их потребностям. Засмеют ведь! Вот и приходится врать, зная, что в сказочную ложь поверят охотнее, чем в простую правду.»
***
Заключение невинного рассказа о яблоках стало моим заклинанием. Тогда, то я и решился!
Резкий стук в дверь вырвал меня из плена прошлого: в кабинет вошел агент. Да, да сложно поверить, что богом забытый старый художник обзавелся агентом, домом и целой сворой потенциальных невест.
– Привет Бернс! Ну как спланировал на сегодня какое-нибудь безумство? – спросил он.
– Пока еще не думал над этим, – отвечаю я.
– Но-но-но. Ты у нас личность экстравагантная нельзя, чтобы ужин прошел уныло и гладко. Мы же договаривались. Или ты опять не в настроении?
– Я устал..
– Ну же! Сегодня твой день рождения, задай им жару. И если не можешь сам, то у меня для тебя пара идей.
– Выкладывай.
– Идея первая: ты нарисуешь одну картину прямо на аукционе, подойдет любая мазня. Вся фишка в перфомансе: мы выносим тебя в большом пластиковом прозрачном кубе, в котором ты сидишь в позе лотоса, типо медитируешь. Ставим ящик на сцену, ты пребываешь в нем где-то минут двадцать пока идут первые торги. Затем, я вырываю микрофон у аукциониста, и объявляю о начале мистерии. Остается лишь нарисовать космические сансары, или что-то типо того, знаешь народ любит такое.
Я зевнул: «В пластиковом кубе – какая гадость. Весь мир забит этим пластиком, он у нас в головах, легких, киты давятся им, а мы продолжаем молиться на полиэтиленовые пакеты.»
Джонатан уставился на меня в недоумении.
– Давай другую идею.
– Ладно. Ты въезжаешь в аукционный зал в позолоченной ванне с душем. Мы подведем к ней бак с водой. Ты стоишь и моешься
