считая невезучести, жизнь в мастерской была размеренной и спокойной. В своем роде. Камнерез и литейщик решили, что раз они помогали ваятелю с короной, то теперь он должен помочь им с “текучкой” – мелкими и недорогими заказами, но которых было огромное количество. Хотя восковки не делали на каждый, ограничиваясь одной общей моделью, эскиз все равно нужно было рисовать. Мастер Мит устроил шуточное соревнование: второй этаж делал артефакт только после эскиза и с начала списка, а мы наоборот и с конца. Судьей и проверяющим поставили зачарователя, который так и не понял что происходит. В итоге я сидела за пергаментом и слушала, как арх Танрикен или мастер-литейщик стояли над подмастерьями и командовали: “Нет, эта линия короче! Перпендикуляр ровнее! Наншу, не обязательно делать везде рамочку, мы же торопимся!”
У меня была другая сложность – не отвлекаться на мастера Мита, и то была действительно трудная задача. Он берет лист небрежным движением, но внимательно читает, жестикулируя пальцами – запоминает показатели. Потом, не глядя, перекручивает станцию до нужного компонента, например тонкой ветви орешника для талисмана. Вешаешь такой на колодец и не беспокоишься, что в этом сезоне вода уйдет под землю. Ветвь перед мастером, в полтора локтя. Он пристально ее осматривает, чуть придвинувшись к окну, кивает и кладет на вогнутый станок на другом конце стола. Настраивает держатели на другой стороне механизма, чтобы они фиксировали будущий жезл на весу в определенной позиции. Потом черед стекол: сбоку небольшое колесо – повернешь его, и артефакт накроет выбранная тобой линза – увеличение разного масштаба, наоборот уменьшение, даже другой спектр видения. Выбрав нужную, мастер коротко выдыхает, просовывает руки через отверстия и начинает плести раан сразу над изделием. Сначала это клубок красноватых нитей, потом Аннариэт ловко перебрасывает его из ладони в ладонь, перекручивая стороны и получается квадрат, а потом и многоугольник. Подносит ближе к поверхности и сосредотачивается на линзе. Нити становятся еле заметными для меня, но для артефактора ничего не меняется. Одно резкое движение, будто разламывает скорлупу, и медленно тянет плетение в разные стороны вдоль орешника. Тихое, почти неслышимое шуршание гравировки. В сторону летит не стружка – древесная пыль и пахнет нагретым лесом. Я уже не делаю вид что работаю и всецело наслаждаюсь. Мастер не замечает, вынимает руки из механизма и встряхивает, убирает линзу и просто касается пальцами полученной вещи. На губах – легкая полуулыбка. Прикрывает глаза, снова сосредотачивается, и артефакт вспыхивает от заряда силой. Теперь остается только обрезать концы держателями и обернуть куполом, чтобы не реагировал на магию в кабинете. Я встаю и с обратной стороны вынимаю готовый жезл. Наши пальцы так близко, что я чувствую жар разогретой магией кожи. Бережно поднимаю полученное изделие и подношу к узлу станции у дальней стены, где уже висят несколько других артефактов. В душе какая-то тихая радость.
“Почти как мастер Хасуг-Ицам.”
Такая мысль у меня возникла, когда я впервые увидела работу ваятеля. Наставник боевой академии Хасуг-Ицам
