стыдно спрашивать у девочки, где раздевалка.
Глупо.
Идёт направо по коридору и открывает дверь.
За дверью холодно.
Женщина в чёрной юбке говорила, что звала дочку помогать. Может быть, это та дочка и есть. Похожи даже немного – только женщина от времени расплылась, заполнила собой и чулки, много раз штопанные на пятке, и юбку, и белый лифчик больно сдавил большую грудь.
Зачем она руками закрывалась?
Спросить бы у девочки, но холодно, и снег каплями-снежинками падает на лоб, на волосы и ресницы, и он вспоминает, что вправду оставил мелочь в куртке, а автобус подходит к остановке. У него грязные фары, потому свет получается тусклым, рассеянным.
Здравствуйте, говорит он водителю. Извините, не могли бы вы отвезти меня так? У меня нет денег.
Водитель молодой, в тёмном свитере с горлом.
Осторожно, двери закрываются. Водитель и не взглянул.
Саша остаётся на остановке.
На школьной форме не тают снежинки, и Саша начинает чувствовать – декабрьский, непривычный для Москвы и пронизывающий холод. Обхватывает себя за локти и приплясывает.
Только бы из окон гостиницы не смотрели и не смеялись, что он пляшет.
Вдалеке огни, но Саша не может разглядеть – автобус это, грузовик или машина.
Автобус или машина?
Огни высокие, яркие.
Это может быть автобус.
Они ездят тут часто, мама говорила, что почти никогда не ждёт, что может без шапки выйти и не замёрзнуть, но Саша не видит – автобус или машина? автобус или машина? – и пальцы немеют в ботинках.
Автобус?
Когда огни становятся ближе, Саша различает и табличку с номером, и даже лицо водителя. Он нерусский, с тёмной заметной щетиной.
Он не открывает дверей.
Через сорок минут рядом с Сашей останавливается машина. Он уже не стоит – сидит на скамейке, поджав под себя ноги. Ноги не разгибаются.
Водитель кивает – вставай, мол. Саша встаёт не сразу – помогает себе руками. Руки замерзли, но не так – грел в карманах пиджака, дышал.
Садись.
Саша садится на переднее сиденье. На сиденье сыплется снег.
Мужик останавливается возле метро. Саша медленно-медленно выходит из машины. Мужик смотрит на его влажные волосы, красные руки, промокший школьный пиджак.
– Ну вы вообще, – говорит мужик неведомо кому.
Саша молчит.
– На метро-то деньги есть?
Качает головой.
Мужик матерится и долго ищет мелочь в бардачке. И ссыпает в Сашину ладонь – кажется, гораздо больше, чем на поездку надо.
Потом уезжает.
Саша отдаёт деньги тётеньке в кассе, не считая, потому согрелся, почти совсем согрелся, но пальцы красные, больные; и лицо. В тепле будто хуже сделалось – то-то мужик смотрел жалостливо.
Тетушка-кассир быстро берёт несколько монет, остальные двигает
