сказала:
– С вами хочет поговорить господин Гартман, глава нашей фирмы.
Вскоре в телефонной трубке раздалось:
– Здравствуйте, Вера Ивановна. Позвольте представиться. Я – сын Эриха Гартмана. Я уверен, что вы знаете, кто был мой отец.
– Да, знаю, – настороженно и холодно ответила Вера Ивановна, – ваш отец был гитлеровским летчиком.
– Очень хорошо, очень хорошо, – тем же вежливым тоном, но слегка растерянно продолжал Гарт-ман, – а ваш отец был лучшим сталинским летчиком. Так что мы дети знаменитых отцов!
– Мой отец был лучшим не сталинским, а советским летчиком! – строго уточнила Вера Ивановна.
Гартман тут же парировал веселым тоном:
– Гуд, тогда и мой отец был лучшим не гитлеровским, а немецким летчиком!
– Господин Гартман, давайте не будем углубляться в эти стилистические дебри, – сухим голосом ответила Вера Ивановна. – Какое у вас дело ко мне?
Гартман на несколько секунд замешкался и осторожным тоном продолжил:
– У меня к вам есть очень деликатный вопрос. Я даже не знаю, как задать его вам. Я волнуюсь. Пожалуйста, не обижайтесь, если я сформулирую свой вопрос некорректно…
– Господин Гартман, давайте без обиняков, я давно уже не девочка и немало пожила на этом свете.
– Спасибо, спасибо, – говорил в трубку немец. – А вопрос у меня вот такой. Что заставило вас выставить мундир отца на продажу в Сотбисе? Я когда услышал об этом, то не поверил своим ушам! Так не может… Так не должно быть! Ваш отец – мировая легенда и потому....
Вера Ивановна не дослушала его:
– Господин Гартман, я мундир отца на Сотбисе не выставляла. Это сделал мой брат Егор. Так что все вопросы – к нему. Извините, но мне крайне неприятно говорить на эту тему!
– Я вас понимаю, я понимаю, – тактично маневрировал немец, – а я могу связаться с вашим братом? Телефон можно?
– Можно, – буркнула Вера Ивановна и продиктовала Гартману домашний номер телефона брата.
В тот же день Гартман позвонил Кородубову. И хотя был уже полдень, хозяин квартиры еще спал «после вчерашнего». Трубку взял Караман. Он представился немцу «личным пресс-секретарем» Егора Ивановича. Гартман сообщил ему, что хотел бы «получить аудиенцию у господина Коро-дубова». Караман ответил, что «это сейчас почти невозможно». И стал врать, что у Егора Ивановича рабочий день расписан до минуты – интервью, приемы, встречи, выступления, визиты, поездки в школы и институты, общественная работа, военно-патриотическое воспитание…
– Я понимаю, я понимаю, – не отступал Гартман, – но я бы все же просил вас выкроить для меня хотя бы минут десять-пятнадцать в любом месте и в любое время. Я был бы очень благодарен вам… Я могу сделать вам гонорар за вашу работу…
– Хорошо, я что-нибудь придумаю для вас, – уже потеплевшим голосом отвечал Караман, – хотя мне придется внести коррективы
