пробку, – сказал Гридину шофер, нервно барабаня пальцами по рулю.
– Вы уж меня извините, – ответил ему Гридин, – но я, наверное, в следующий раз Кремль могу и не увидеть…
– Да что вы, товарищ майор, – бодро откликнулся шофер, – вы же еще каким молодцом держитесь! Вам еще жить да жить!
Машина со знаменем стояла в глухой пробке, и конца-края ее не было видно.
И вдруг Гридин сказал солдату-ассистенту, сидевшему на переднем сидении рядом с шофером:
– Сынок, а давай-ка расчехлим знамя.
Солдат недоуменно взглянул на Гридина:
– Да-да, расчехляй, – еще раз сказал Гридин.
Солдат стащил зеленоватый брезентовый чехол со знамени и перевел настороженный взгляд на Гридина. А тот командным голосом давал распоряжение шоферу и солдатику:
– Открыть правое переднее окно! Высовывай знамя!
Большое алое полотнище то радостно трепетало на ветру, то благодарно поглаживало алым шелком бок автомобиля.
Увидев его, люди на тротуаре стали аплодировать и что-то восторженно кричать, а соседние машины – дружно сигналить. Они «расступались» перед машиной с алым знаменем. Обратив на него внимание, милиционер в парадной форме, стоявший на повороте у дома Пашкова, сначала строго нахмурился, а затем улыбнулся, принял стойку «смирно» и отдал честь Боевому знамени армии. Оно шустро неслось по уличному пространству, – ему везде, до самого музея, все машины уступали дорогу.
Когда Гридин привез знамя в музей и ему выписали справку, что реликвию он вернул в целости и сохранности, Иван Семенович аккуратно свернул документ, засунул его в боковой карман старенького своего военного кителя и, взглянув на заведующую знаменным фондом, которая собиралась уносить алое полотнище куда-то в подвальные запасники, сказал:
– Подождите, пожалуйста.
Он снял фуражку и положил ее на подоконник. Затем цепляясь дрожащими руками за отопительную батарею, медленно опустился перед знаменем на одно колено и поцеловал алый шелк с названием его гвардейской танковой армии.
Две слезы скатились с его щек на старый, видавший виды шелк, и растаяли, оставив после себя лишь два серых и влажных пятнышка.
Затем он так же с трудом встал, выпрямился, надел фуражку и вскинув руку к козырьку, отдавая честь святыне.
Заведующая знаменным фондом, прислонив знамя к стене бухгалтерии, упорно пыталась вернуть ему уплаченные музею деньги, но он решительно отстранял ее руку.
Женщина шла за ним до самого парадного входа, а там так и осталась стоять на ветру в легком летнем платье – с пачкой тысячных купюр в руке. Она стояла на верхней ступеньке высокой каменной лестницы у парадного входа до тех пор, пока машина с Гридиным не смешалась с потоком других авто.
И на праздничном вечере ветеранов Ударной гвардейской танковой армии, и на следующий день, когда его полным автобусом провожали
