округ к тому времени был уже ликвидирован, точнее – объединен с Ленинградским, и стал называться Западным, со штабом в Санкт-Петербурге. А тамошние штабные начальники были, видимо, большими формалистами и требовали от подчиненной им московской комендатуры по-другому оформить заявку на выделение почетного караула и ассистентов. А когда эту проблему удалось, наконец, утрясти, – появилась еще одна.
Сначала Боевое знамя армии в музее отказались выдать по той причине, что получать его прибыл не тот ветеран, который значился в заявке. Старый алый стяг должен был доставить в Бауманский сад «самый молодой» ветеран – гвардии сержант в отставке Корнеев. Но с ним по дороге в музей случился инфаркт. Ветерана заменили.
А заявку пришлось переоформлять. Но когда ее переделали на имя другого получателя Боевого знамени и он вместе с двумя солдатами-ассистентами из роты почетного караула приехал в музей, – то случилась новая неприятность.
Вышедшая в тот день на работу после отпуска заведующая знаменным фондом музея громко отчитала своих помощников за то, что те не знают «руководящих документов». И тут же показала майору в отставке Ивану Семеновичу Гридину поступивший из главного управления Минобороны России приказ о новом порядке выдачи музейных экспонатов во временное пользование. За алый стяг надо было платить. Прокат боевых святынь оформлялся чин-чинарем – были даже специальные бланки договора с временной таксой…
Стараясь не смотреть в глаза Гридину, заведующая говорила ему, что этот постыдный бизнес был затеян из-за убогого финансирования музея. Женщина часто повторяла: «Извините, это не моя прихоть, а я материально ответственное лицо. Я не хочу иметь неприятностей. Я обязана все делать по закону»…
– Хорошо бы еще и по совести, – откликнулся Гридин.
– Я вас понимаю, я очень вас понимаю, – тараторила заведующая, все так же не поднимая глаз, – все это стыдно, очень стыдно. Но вы и меня поймите, я человек подневольный… Я обязана выполнить приказ.
Она говорила долго и многословно, как бы оправдывалась перед фронтовиком:
– К нам приезжали советники министра, говорили, что сейчас в России капитализм, надо учиться выживать, искать новые способы самообеспечения музея. Тут вот нам уже и прайс-лист к приказу прислали. Как надо оплачивать пользование реликвиями…
– Мы за свое Боевое знамя давно уже заплатили кровью и жизнями, дочка, – сказал Гридин, – вряд ли музейной нищетой можно оправдать кощунственную торговлю тем, что для каждого военного человека священно. Честь имею!
Отставной майор, поддерживаемый одним из сопровождавших его солдат роты почетного караула, осторожно и медленно спускался по музейной лестнице и лютым тоном приговаривал:
– Вот мы и дожили! До какого позора дожили, тттвою мать!
Заведующая с виноватым видом суетилась возле него, приговаривая:
– Вы уж нас простите, Иван Семенович, не наша вина. Не наша… Но приказ есть приказ…
Уже на выходе из музея, Гридин остановился и сказал
