не выпускать. Нужно было уже тогда догадаться, что так патологически за мирские дела берутся лишь специалисты, которые привели свою подследственную в кандалах, как средство катализатора родов. Или ещё чего хуже. Словом, верить и медлить было нельзя.
Отношение к свободной порядочной роженице, будто по команде, действительно переменилось на лагерное. Маргарите стали приказывать, покрикивать, чтобы не мешалась на пути по лестнице или по коридорам. Все, как одна, медсёстры отказались занять две копейки для звонка мужу с больничного таксофона, что был обнаружен в холле роддома. Мобильных, как на зло, тогда и в помине не было. И кошелёк Вадик унёс вместе с сумкой, в которой всё время эти несчастные копейки болтались.
Огорчёнными глазами она посмотрела на сторожа, отойдя от недоступного телефона и подлец, не боясь суеверно отказать беременной в лицо, сказал, что ни копейки нет. Позорище сплошное. Ни минуты невозможно было в таком логове оставаться.
Досада и презрения вызвали почти спортивную злость и она, обвиняя в своих мыслях всех, ни секунды не колеблясь, поднялась обратно на свой этаж. Уголовница фальшиво посапывала, конвоир бдила рядом на стуле. И Марго прошла неспешно мимо них, улучив уже знакомый момент, когда врачиха ординаторской после тревожного звонка торопилась в какой-нибудь родзал. Шмыгнула в большой, но опустевший на пару минут кабинет с драгоценностью – бесплатным телефоном. Шесть рывков по диску трясущимися пальчиками и встревоженный голос молодого мужа.
– Скорее, скорее, Вадик! Приезжай за мной! Бери такси и ко мне с дублёнкой и обувью. Забери меня отсюда, меня в коридоре с убийцей через проход положили рожать! – девушка, уже пунцовая от своих метаний, заторопилась, услышав, что на её крик души уже бегут по коридору вовсе не защитники, – Прямо сейчас выезжай, я жду тебя на заднем дворе…
Только и успела яростно шепнуть она в трубку, как злобные медсестра с санитаркой вбежали и вырвали телефон из рук. Завязалась неравная перепалка, пытались стыдить и обвинять. Марго, не терялась, в ответ. Всё же, не под следствием, не в тюрьме находилась. В итоге её грубо вытолкали в коридор, уже совершенно не заботясь о состоянии плода. И на том спасибо. Было чувство, что могут и рядом с зечкой приковать или в карцере запереть. Злость и пренебрежение медперсонала уже зашкаливало.
Но временной сохранностью нужно было дорожить. И, не теряя, ни минуты времени, она осторожно засеменила в тапках и халате вниз к цоколю, к незапертому эвакуационному выходу. Надо же было, наконец, найти ему применение. Эвакуация не заставила себя ждать и всё было сработано так чётко и блестяще, будто по выверенному плану. Супруги-сообщники мыслили одним телепортом. Марго только выбежала на ещё морозный воздух марта, взволнованно покрутив головой, как услышала визг автомобиля и приглушённый мотор. Из показавшейся за забором такси
