в нашей второй части нейрохирургии. Только вертолёта не было. Солнце, но окно наглухо закрыто. Стою живая, но абсолютно мертва в душе теперь…
– Милентьева?! – вдруг весело, но с подозрением прозвучало за спиной и я вздрогнула. Это сверкал зелёными глазами ещё один краснобай и баламут из личного состава – рослый и круглолицый психотерапэвт Максимов, который, глядя с настороженным вопросом, одной рукой взял мою дамскую сумку с ветровкой, а второй проверил запертость окна, – Далеко собрались? Со вчерашнего дня я ещё вас не осматривал, полегчало?
– Уходить пока не собираюсь… Я окулиста посещала, потом до завтрака прогуляться во дворе хотела. Из нейрохирургии «побеги» вроде не криминальны или уже к себе, не дай Бог, забираете?
– Оу, – скорчил комичную рожицу Максимов, чем-то похожий с Хохмачёвым, – Всё может быть, но вы не бегите впереди паровоза, окей? Успокойтесь, ступайте к себе и подкрепитесь, я после обеда зайду, там видно будет. Как говорится, ты не ты, когда голоден.
Он бодренько усмехнулся мне вслед, убеждая, что в психиатрии всё начинается, как полагал Зигмунд Фрейд, с самих исследователей, и я скрылась в распахнутой палате. В ней было душно от щедрого солнца и особого режима безопасности. Пахло приближающейся едой. Не слишком заманчивой, но хоть чем-то в лучшую сторону отличающимся от хлорки и мазей. Кира тоже откуда-то вернулась в тот же момент. Чуть позже я даже привыкла к этой традиции негласного сопровождения. Тут мне позвонил отец, которому пришлось выходить на работу. Там же была моя сестра – пятница всё-таки. Навестить могли лишь вечером. А в субботу они с первыми лучами солнца собирались меня вызволить в случае чего или встретить с фруктами и цветами. И кто-то ещё… Я с кромсающей сердце обидой подумала о прошлогоднем Крыме, перед глазами всплыл новенький Керченский мост и он, бегущий на месте ко мне в чёрной рубашке. Он знал, благодаря мировой сети и его профильному мастерству, что я умру, но не приехал. Точно знал, но ничего не сделал – служба и торжество важнее. И табу на приближение в силе. Что ж, это окончательный выбор.
Вдруг в телефоне с интернетом пиликнуло уведомление о письме на почте. Я глазам своим не поверила. Это был вопрос журналиста Дермакова из местной интернет-газеты, давно неравнодушной к моей судьбе. Вопрос был о моём местонахождении, и я сдуру чистосердечно ответила на него, попрощавшись и извинившись, что выжила и вчера побеспокоила ажурных расследователей перед прыжком. Глупость на глупости. Мои фирменные танцы на граблях…
– Кто там написывает? Ты прям побледнела. – полюбопытствовала Кира, принимая необходимые средства перед едой для диабетчиков.
– Никто, я всегда такая. – с не проходящим вакуумом равнодушия ответила я и хотела отвернуться, чтобы уткнуться в подушку, но одна из бабушек попросила меня, как самую молодую и глазастую, почитать состав накупленных мазей или погуглить
