на вид соседка, занимавшаяся каким-то загадочным ремесленным трудом с садовыми посадками, – Да лучше бы котяра, у них же девять жизней.
– Иногда и побольше. – задумавшись на мгновение, подметила я. И Кира красноречиво промолчала, перехватив мой взгляд, будто зная обо мне гораздо больше.
– Та-а-к! Утро доброе, пациенты! – нараспев поприветствовала нас неожиданно вошедшая врач-физиолог. Девушка в сиреневом докторском халате сразу глянула на меня в дальнем углу палаты у окна, – К нам тут «женщина-кошка» поступила, которая после падения с безумной высоты не разбилась? Милентьева? Девушка, вы?
– Ага. – кивнула я, поняв по бодрому голосу молодой докторицы, что осмотры с оттенком цветного шоу сегодня продолжатся.
– Хорошо. Значит, ручки, коленки показываем, ротик открываем, – деловито взялась за меня физиолог, но быстро поняла, что делать ей здесь нечего, – Чудеса в решетях! Даже пальцы и ступни не сбиты, рефлексы работают, цвет языка и кожи нормальный. Эти царапинки и синяки быстро заживут, как на кошке, мазью гепариновой помажьте. Больше не падайте, выздоравливайте!
На этих словах молодая врачиха жизнерадостно отчалила из палаты с чудом и жуткими бабушками и на её место пришёл столь же молодой доктор Контия, Гамлет Шотаевич. Я скептично охарактеризовала его, как интерна, вроде Глеба Романенко, шёпотом сплетничая с Кирой, но была довольна его поверхностностью. Разукрашенные гематомами старушки, как брошенные дети, потянулись к нему за помощью с вопросами о капельнице и лекарствах, которыми их вторую неделю на отделении никто особо не балует. Ловко отмахнувшись от надоедливой старости, жгучий брюнет поспешил в молодую часть палаты к новенькой. Надо же было принять и справиться о состоянии. Ничего личного. Быстро глянув на меня, словно ошпарившись, краем уха Гамлет выслушал неправдоподобную преамбулу, велел посетить окулиста этажом ниже и скрылся с глаз решать вечный для русских врачей вопрос: «быть или не быть». В итоге, принц датский предпочёл второе сразу для всех…
Бабульки только руками вслед махнули, разочарованно качая головами и солидарно друг другу поддакивая. До последнего мне было непонятно, как они сдружились, если одна из них была глубоко глухая. Однако часами толковали сидя на одной кровати, читая по губам, и перемалывая всю свою жизнь, которую Кира могла с приколами процитировать наизусть.
– Вот ведь, Кирочка, и на платном отделении так было, и на бесплатном! Что за жизнь у нас такая проклятая?! – негодовала глухая старушка, похожая на мультяшную сову с синяками, словно нарисованными вокруг серых глаз махаонами.
– Не говорите, Нин Васильевна, – напрасно повышая голос, чуть саркастично поддержала Кира, – Сталина на них нет.
В кабинете у окулиста, заполошной артистичной дамы в летах и роговых очках почему-то царил тёплый-ламповый полумрак. Тем не менее все разнокалиберные буквы, начинающиеся
