когда я стал студентом и знал об этой стороне жизни больше, чем она в свои сорок с чем-то, мать вдруг хватилась, принялась внушать мне химерические понятия насчет жизненных приоритетов. Одним из них являлось добрачное целомудрие обеих сторон при условии, что в брак нужно вступать лишь по достижении определенного жизненного уровня.
С последним, конечно, я согласен.
Но что касается добрачной девственности, то это полная чушь.
С одной стороны, не испытав хотя бы кое-что заранее, нельзя рассчитывать на счастливый брак с первой попытки. Лишь такие бесчувственные поленья, как мои родители, могли сойтись единожды на всю жизнь потому, что слепо верили в то самое «отсутствие секса в СССР».
А с другой – и это еще важнее – пик сексуальной радости приходится на тот период жизни, который не стыкуется с «совершеннолетием», позже секс делается неотъемлемым атрибутом, но сверкающих открытий уже не принесет, так определила природа.
Затянувшаяся девственность приводит либо к шизоидности Канта, либо к попытке компенсировать потери неприемлемыми средствами.
Однако в нашем обществе до сих пор связь до брака считается порочной.
Но понятие «порока» никак не коррелировано ни с девственностью, ни с добрачными связями.
Равно как и монобрачие является весьма сомнительной категорией и вряд ли может являться обязательным.
Впрочем, о том я сужу по своему опыту, и вообще отклонился от темы, заговорив о своем бывшем однокласснике.
Но все-таки первую Костину женщину мне тоже хочется осудить. Преступность ее состояла в том, что она ввела Костю во взрослый мир, насытилась его телом и насытила своим, а потом бросила обратно в тинное болото отрочества. Костина смена закончилась и он уехал. А его учительница-совратительница осталась в лагере, наверняка в следующей смене нашла себе следующего молодого партнера. Вернувшись в город, она продолжила чувственную жизнь с мужем или любовником – или с обоими по очереди. Ее существование продолжалось на привычном уровне; она имела все, что имела, ничего не теряя.
А мой друг, едва обретя, потерял все.
Если бы лагерные отношения продолжились в городе, если бы эта женщина жила по соседству, была бы подругой его матери или родной теткой…
Да, хоть кровной теткой, пусть записные моралисты распнут меня на кресте целомудрия!
Если бы какая-то женщина продолжала одаривать Костю своим телом, все в его жизни шло бы иначе.
Я стою на том, что лишь полноценная сексуальная связь с женщиной, годящейся в матери, может вывести мальчишку на правильный путь познания дальнейшего. Или определить приоритеты, позволяющие достичь адекватности бытия.
Впрочем, эта мысль не оригинальна и далеко не нова.
Как-то раз, еще в аспирантские времена, уже не помню по каким каналам, мне в руки попал античный роман «Дафнис и Хлоя». История любви двух древних греков, мальчишки и девчонки, живущих на острове Лесбос – название
