фабрикантом будет? Капиталистом?
– Значит, да, – спокойно, будто речь шла о чем-то самом обычном, вроде того, что отца назначают директором обувной мастерской, согласилась Жанна.
– Эксплуататором? – вопросил Лёнчик.
– Ну так а что ему делать, раз он теперь в капиталистическом мире жить будет, – так же спокойно сказала Жанна. – Эксплуатируемым разве лучше?
Лёнчик потерялся. Логика в словах Жанны была.
– Эксплуатируемым – достойней, – нашелся наконец он. – Эксплуатируемые делают революции.
Вика между тем начал читать письмо.
– Ну батя, ну батя! – вырывалось из него то и дело во время чтения. Он дочитал письмо и, не вкладывая в конверт, с непонятным восторженным возбуждением бросил вместе с фотографией на стол. – Правильно ты говорил, – посмотрел он на Лёнчика. – Нечего ему в Польше делать. Его перебросили. Дошло?
Лёнчик вспомнил их разговор по дороге из кино.
– Еще бы! – кивнул он, преисполняясь того же восторга, что Вика. Прикоснуться к такой тайне – да в сравнении с этим меркло все остальное в жизни, даже огорчение, что отсидели два часа на таком дурацком фильме.
– О чем это вы? – ревниво спросила Жанна.
Вика подмигнул Лёнчику:
– О чем надо!
На выходе из полутьмы подъезда, около струнки света, вертикально натянутой в щели между дверью и косяком, Вика взял Лёнчика за рукав и остановил:
– Ты только никому не говори, что батя в Израиль… А то мне от басановской кодлы совсем жизни не будет.
– Ни в коем случае, что ты! – вмиг все понимая, отозвался Лёнчик.
– И Сасе-Масе тоже не надо, – сказал Вика. – Зачем ему. Обещаешь?
– Хорошо, и Сасе-Масе тоже, – согласился Лёнчик.
– Тогда вперед! – открывая дверь на улицу ударом ноги, вскричал Вика.
Так это лето после седьмого класса, как пошло с первого дня каникул, Лёнчик и провел на улице, никуда не поехав. В какой-то пионерлагерь, куда брали до пятнадцати лет, мать путевку достала, но отправляться в пионерлагерь Лёнчик категорически отказался. Встречался с Викой, встречался с Сасой-Масой – и ходили пешком через полгорода купаться на пруд ВИЗа – Верх-Исетского завода, ходили за город – на Калиновские разрезы, ходить куда всеми родителями было строжайше запрещено, потому что там били холодные ключи и все время кто-нибудь тонул. Играли с Борькой Липатовым, Петькой Вовком, Игорем Голубковым и другими ребятами со двора в круговую лапту, вспоминая иногда и детского «чижика», искали у отцов в сараях большие, тяжелые болты, подбирали к ним хорошо накручивающуюся гайку, обскребали в получившуюся ямку спичечные головки, ввинчивали с другой стороны гайки как можно туже второй болт и изо всей силы бросали издали полученный патрон в кирпичную стену трансформаторной будки, стоявшей сбоку сараев. Крашенную известкой стену опаляло вспышкой пламени, сорванную с резьбы гайку отбрасывало так далеко, что найти ее иногда не удавалось. Кто-то
