раздался у Сергея. Поймав строгий генеральский взгляд, он нажал кнопку и молча приложил аппарат к уху.
Через несколько секунд, побледневший, он повернулся к Можайскому. – Умер Климов. Обширный инфаркт.
Можайский молча смотрел в тарелку. Сзади, от соседнего столика Сергей услышал незнакомый голос, – Кто? Кто умер?
– Подозреваемый, от инфаркта, – скупо бросил Можайский.
– Бывает, – облегчённо раздалось из-за спины, – Хоть не во время допроса?
И, видимо в ответ на рывок головы Можайского, уже для собственной аудитории, – Ну слава богу, что не на допросе. А то недавно случай был…
Сергей поднялся и быстро пошёл меж тесными рядами, неловко сдвинув официантку. Клокочущий в голове поток выбрасывал догадки.
Если это не трагическая случайность? То? … Возможен второй крот?
В кабинете, он снова мысленно перебирал сослуживцев. Подозрительное находилось у всех, но большей частью – по мелочам.
Первыми прошли Мурцева, Хабибуллин, Байкалов. Постоянно конфликтующий Полежаев был отброшен сразу, несмотря на неприятный осадок. Кроты ведут себя тихо и неприметно. Следующим под мозговой сканер попал Варёный. Но тут ход мысли стал сбиваться, уходя кривыми дорожками назад, и вернулся к Полежаеву.
Кроты ведут себя тихо? Чтобы не выделяться? А если крот открыто конфликтует? … То снимает с себя подозрения?
До головной боли Ерохин пытался найти зацепку, но не сдвинулся ни на шаг. Он хлебнул коньяк из бутылки, давно ждавшей своего часа. Когда тепло потекло по телу – откинулся в кресле, расслабился, прикрыл глаза.
Он неожиданно вспомнил, кто может помочь, и горечь со стыдом залили щеки пунцовым румянцем.
Дядя Андрей!
Бывший опер, после ранения долго работавший кадровиком. Сергей не проведал его, хотя давно собирался.
Обидится, когда узнает сколько я уже здесь.
24. Алина Евгеньевна.
– Ирка? … Ой? – Алина Евгеньевна задумалась над вопросом Хабибуллина. На её округлом лице, с выступающем картофелинкой подбородком, читалось сомнение.
– Нет, девка она хорошая, добрая. И помочь всегда… И работник хороший. И как сменщица меня не подводит. – Она снова замолчала, старательно подбирая слова, – Но… как бы это сказать… прошмандень ещё та. Вы уж извините.
Простоватая в манерах медсестра была постарше капитана, а всё же сконфузилась, и опустила взгляд на чашки. – Давайте чайку подолью, – заквохтала она, – Что ж вы варенье не кушаете? Тогда конфеток сейчас достану.
– Спасибо, Алина Евгеньевна. Конфет не надо. А вот чаю ещё выпьем. Больно он у вас вкусный, – уважил хозяйку Ренат.
– Родниковый, – просияла медсестра, – Так родник у меня за оврагом, у берёзки.
Сдвинув шторку, она глянула в окно.
– Вы про Овечникову говорили, – напомнил
