им путь к покою. Они не способны найти себе место, не могут понять, что им делать, и хотят, чтобы хотя бы название их народа осталось в истории, дабы не исчезнуть, не кануть в Лету, – донья опустила руки.
Лодовика размяла плечи, рассуждая вслух:
– Нужно просто протянуть им руку помощи, предложить мир. Они вне цивилизации, как и вы, и это преимущество только для них. Нужно вывести их в свет, сделать такой же полноценной частью сообщества, как эльфы и люди… Они тоже хотят развиваться: разговаривать, торговать, иметь союзников и свою культуру. Быть кем-то. «Угнетённый народ»… А что если б вас так называли? Вы в чём-то хороши, у вас есть особенности, свой язык, обычаи. А у них – ничего.
Намек на любезность нестайя как рукой сняло, глаза его налились кровью. Лицо пернатого резко приблизилось к лицу Лодовики, а рука обхватила её запястье и притянула наглое тельце. Дикий зверь был готов напасть.
– Ты ничего, bashshra-kati, не знаешь о моём народе. Ничего. И не смеешь говорить так о тех, кто перебил почти весь мой клан, другие кланы и вверг в руины наш дом. Мы протянули им руку помощи, мы дали им то, что когда-то твои соплеменники и другие утверждённые расы отняли у них, у нас, – голос сочился ядом, яростью, что пропитывала каждую нотку, а затем извергалась на собеседницу.
Кьюонк продолжил, поджав уши и оскалившись:
– Мы дали им всё, что нужно, но они перепутали доброту со слабостью и решили отнять наши скромные земли, которые мы отстояли у вашей развивающейся цивилизации. Мы были добровольными изгоями от вашей жадной общины, а они – нет. Мы пытались помочь, а вы – нет. Мы не охотились на них, не убивали их ради украшений и эссенции, а вы – да. У нас, немногочисленных рас, вы отняли всё, а мы передрались за крохотные участки, на которых могли бы жить. За нашу помощь мы потеряли семьи – детей, родителей, а вскоре и вы их лишитесь, просто потому, что остались немы и глухи к их беде.
Несомненно, де ла Вега испугалась, но решительности не потеряла:
– И что дальше? К чему все эти лирические отступления? По-моему, я уже сказала, что своим переходом на личности вы ничего не измените, – голос громче, вот и менторский, поучающий тон, – если не хотите принимать мою помощь и прислушиваться, к чему я тут распинаюсь? Вероятно, и те, кто раньше пытались помочь, стали «украшениями тронного зала» только потому, что вы слепы и глухи. Чужой взгляд для вас всегда враждебный, злобный, а вокруг – одни недруги. Если у вас есть другой выход или нет проблем, я бы поняла такое отношение к себе. Но сейчас вы готовы меня на куски разорвать за то, что я предложила хоть что-то предпринять, а не сидеть и ждать, когда всё, что у вас осталось, уйдёт в руки отшельников, которые даже толком не понимают, что они делают и для чего.
Кьюонк не смог испепелить девушку взглядом, как и аурой ненависти, а потому умерил пыл.
– Никто из них, – мужчина указал на статуи небрежным жестом, – не хотел
