мой:«Знаешь, папа,
с тобой может что-то случиться похуже,
Ты однажды возьмешь
и забудешь дорогу домой».
Суеверно я вздрогнул,
задумался ошеломленно.
Что ты сделал со мною,
пророчеством не пожалев?
«Где дорога домой?» —
себя спрашивали миллионы
под крестами в Стамбуле,
в Шанхае,
на кладбище Сен-Женевьев.
Несвобода уродкой была,
и свобода у нас изуродованная.
Лишь бесчестье богатства
да глупая честная нищета.
Страшный выбор —
безденежье или безродинье.
Где Россия?
Прикончена бывшая.
Новая не начата.
Все надеялся я,
что нахапаются,
наиграются.
А они зарвались.
Никакой им не нужен поэт.
Происходит
выдавливание
в эмиграцию.
Но поэзия – воздух души.
Эмиграции воздуха нет.
Я тот воздух России,
который по свету кочует
и ночует,
порой неуверенный —
что за страна,
но, как только отраву почует,
себя он врачует
тем, что пахнет,
как будто с лесной земляникой стога.
Мой двойник шестилетний,
за маму и папу болельщик,
мирильщик,
я запутал себя и тебя.
Но моя ли, и только, вина?
Мир запутался тоже.
Дорогу домой так отчаянно в мире он ищет
и не может найти,
а не только Россия одна.
Петербург никогда не вернется в другой Петербург —
Александра Сергеича,
как в Париж д’Артаньяна —
макдональдсовый Париж.
«Где дорога домой?» —
слышу я голоса
