в бою. Принести дитя в жертву Богам это не честь, это…
Не найдя подходящего слова для описания собственных мыслей, Калум крепче сжал сверток и сошел с крыльца.
– Преступление, ты хотел сказать? – закончил Гэвин мысль.
Сойдя с крыльца вслед за Калумом, он вперил в него сверлящий взгляд синих глаз, холодных, как снега Нортланда, откуда он бежал десять с лишним лет тому назад. Держатель таверны в третьем поколении, Гэвин, прозываемый Мясником Гэвином, от тягот жизни ступил на скользкую дорожку, занявшись грабежами и убийствами постояльцев. Дождавшись ухода постояльца, он пускал по его следу, будто гончих, своих сыновей, строго-настрого наказывая, чтобы постояльца отправляли в мир Богов в окрестностях соседней таверны. Тем самым он убивал двух зайцев, отводя от себя подозрения и подводя под виселицу конкурентов. Как это зачастую бывает, план, каким бы он ни был идеальным, и тот может дать осечку. Напав однажды на постояльца, которым оказался наемник из псов Риверлока23, его сыновья были убиты, а их головы доставлены властям. Гэвину ничего не оставалось делать, как бежать в Миддланд, где он открыл таверну и сколотил шайку из воришек и убийц. Довольно скоро о его делах прознала королева и, после тайной аудиенции он был приглашен на службу Ее Величества в качестве вершителя судеб. Так прозывали убийц, отправляющих в мир Богов неугодных Ее Величеству людей.
– Да, преступление. То, что Боги жаждут человеческих жертв, нигде не говорится.
– Как и то, что Боги против жертв! Пойми, не принеси младенца в жертву, Ее Величеству не жить, ни тебе ли о том знать!?
– Ты столь наивен, что я диву даюсь.
– О чем ты?
– О том, что никто не знает, приносят ли детей в жертву Богам.
– Как так!?
– Я слышал многое из такого, что твоим ушам это не понравится.
– А ты скажи, а понравится или нет, ни тебе решать.
– Ну что ж… не иначе, как год тому назад услышал одну занимательную историю, как последнего королевского отпрыска
жрецы продали хирамскому купцу.
– Не может быть!
– Может, и это не первый случай. Люди говорят, что жрецы на их глазах продавали их же детей работорговцам и держателям борделей, набивая золотом карманы. Какова их судьба, одним Богам известно.
– Это все ложь! – возмутился Гэвин, чей голос задрожал, точно осенний лист на ветке. – Никто про то не знает, ни я, ни ты, никто не знает, уяснил!?
Всякий раз, слушая россказни о жрецах, он начинал вскипать как суп в котле, ибо искренне считал их божьими слугами. Хуже обстояли дела, если человек непочтительно отзывался о Богах. Приходя в неистовство, он вставал на их защиту с кулаками, оприходывая безбожника от всей души. Так и жили в нем душа убийцы и вера в Богов, не мешая существовать друг другу.
– Дурак, и зачем я тебе все это говорю?
Сплюнув, Калум ступил на Торговую улицу, взяв курс на Храм Хептосида. Однако, не пройдя и пары кварталов, Калум остановился и кивнул на
Риверлок – Речной замок; родовое владение дома Сигридов, находящееся на полпути от Миддланда до Силверспрингса.
