на вторник, ведь Аня приходит в этот дом только каждый второй день недели. Случись это в середине недели, труп бы так и лежал нетронутым под палящим солнцем, дожидаясь Аню. Пришлось бы капать прямо во дворе, около тела, чтобы поскорее сбросить его и избавиться от отравляющего зловония. Но Аня уже давно решила, что когда Норд умрет, она отнесет его тело ближе к лесу – до которого не долго пешком – и там похоронит около какого-нибудь старого дерева. Так она и сделала: из под лестницы достала лопату, выкатила тележку и отправилась провожать пса к последнему его пристанищу.
Тремя короткими ударами руки Аня постучалась в дверь. Вера Ивановна плохо видела, но хорошо слышала.
– Яна, это ты? – послышалось из комнат.
– Да, Вера Ивановна, я, – ответила Аня.
Хозяйка ходила тяжело переставляя отекшие ноги, руками постоянно цепляясь за стены и шаткую мебель. Ане приходилось с несколько минут ждать, пока Вера Ивановна пройдет несколько метров, чтобы открыть ей дверь.
– Сейчас-сейчас, милая, – шаркая ногами, говорила Вера Ивановна.
За то время, пока она шла, раньше Аня могла погладить Норда: поговорить с ним, спросить как дела, от чего тот не по старости своих собачьих лет оживлялся и словно отвечал ей, высовывая язык и облизывая свой нос; отвечал, что ничего, терпимо Аня, пока еще все хорошо.
В проходе отворившейся двери показалась женщина за шестьдесят лет, хотя по виду все восемдесят. Руки иссохли, а на худом лице не оставалось места, где не прорезались морщины. На лицо были одеты большие очки с толстыми линзами, увеличивающими ее глаза почти вдвое, но и в них она уже плохо видела. Увидев перед собой Аню, она по-старчески посмеялась.
– Как хорошо, что ты не забываешь меня, дорогая. Ноги уже совсем не слушаются. Гляди, уже скоро лягу и больше не встану.
– Вам что-нибудь нужно? – быстро спросила Аня. Ей тяжело было смотреть на эту женщину, как и не легко приходить к этому дому, но не ходить Аня не могла. Вот уже около года, каждый вторник, начиная с первого своего визита, Воскресенская исправно ходит, даже в болезни и с высокой температурой. Ни разу она не позволила себе не прийти к двери этого увядающего дома.
– Да, Яна, дорогая, как обычно. Вот, держи. – Она слабой рукой протянула Ане несколько купюр.
– Вы только не закрывайте дверь, – выхватила деньги. – Я скоро приду. Никто не зайдет.
– Хорошо, хорошо, – соглашалась Вера Ивановна. – Я тогда здесь пока посижу, а ты сходишь.
– Не обязательно, Вера Ивановна, идите в спальню. Сидите там уже, – раздражалась Аня.
– Яночка, будь добра, там хватит. – Изрезавшие лицо морщины стали углубляться. – Возьми бутылочку. Ты же знаешь, я одинока, а это так непросто, – грустно-выпрашиваемая улыбка не сходила с ее морщинистого лица.
– Ладно, – нехотя сказала Аня, – если будет.
– Будет, будет. Там всегда есть, –
