Бывало, вижу, схватит на кухне нож и побежит за Василием. И чем он ему не угодил? – не знаю. Совсем голову терял, если напьется. Потом то Васька понял, от греха то подальше стал быстро по нашей дороге проезжать. Летом во какую пыль поднимал. Бедный мой мальчик, – грустная, натянутая улыбка задрожала. – Я всегда знала, что он не хорошо кончит.
– Пойду я, – сказала Аня, встав со стула. – Можете не закрывать. Никто не зайдет.
Глава III
1
Со стороны этажка смотрелась зданием в четыре этажа, хотя высокие потолки возвышали ее как во все шесть. Полных этажей в ней только три; четвертый же только с улицы казался полноценным за счет того, что обнесен стенами, которые то стояли, а вот потолок поставить не успели. Самое высокое и недостроенное здание города символично возвышалось над ним, словно череп гиганта с короной на голове. И смотрят непрестанно на город уродливые, беспорядочно разбросанные, редкие черные прямоугольные впадины вместо глазниц.
Когда Аня всматривалась в этот каркас, ей всегда виделось перекошенное серое мертвое лицо с маленьким черным ртом и большими глазами. От этого только холодело в спине. Не хотелось видеть этого лица, но оно вырисовывалось само собой, а потому Аня старалась не смотреть на этажку, особенно, когда собиралась идти внутрь. Если с внешней стороны здание смотрится пугающе, отталкивающе, то внутри еще хуже; и идти туда с мыслью, что входишь в мертвую голову через ее безобразной рот; что будто бы череп проглатывает тебя, обволакивая холодной непроглядной тьмой, было совсем жутко.
Лена упрочилась в мысли, что Ане почему-то очень нравится ходить в это неприятное место. «Не поймешь эту Аньку», – теряясь в возможных доводах, заключала Лена. Впрочем, Аня сама, целенаправленно утвердила подругу во мнении, что это чуть ли не ее любимое место; даже придумала историю своей первой единоличной вылазки, полностью вымышленную и неправдоподобную. Вот бы удивилась Светлова, узнав, что ее бойкая подружка на самом деле содрогается вплоть до костей при виде этих холодных стен. Не удивительно, если вдруг, каким-то образом станет известно, что Аня то боится гораздо, гораздо больше Лены это заброшенное здание, которое все же довольно часто посещает.
Впервые ей показал этажку Наумов Олег, который бывал там чуть ли не каждый день. Долго она не решалась даже пролезть через ограду. Тогда еще Аня не стеснялась признаваться в своих страхах: была она намного более открыта и доверчива, тем более перед другом. Наумов ее понимал, как обоим казалось, словно кровную сестру; будто бы они с самого рождения младенцами лежали в одной кроватке, друг другу смеялись, улыбались, вместе дрались. Самым любимым местом Наумова была большая комната на втором этаже, в которой нет окон и только один вход. Эту то комнату первым делом и показал Олег, но большее время они все же проводили на крыше. Тогда то Аня и пристрастилась к портвейну и начала курить. Сам тот Наумов предпочитал напитки куда более крепче, но всегда – сам не имея на то средств – доставал Ане ее портвейн.
