небольших проема выглядывают наружу. Один смотрел на четырехэтажки, дворы, небольшой парк слева, чуть дальше улица Каменная, справа Лесная, которую пересекает Парковая; отсюда видно край дома Ани на Ветхой. Другой устремлялся прямо в лес, где Аня закопала Норда. Сейчас с этой стороны ничего не видно, а днем можно увидеть почти каждый дом, в том числе ржавую крышу Веры Ивановны.
Пока Лена около первого проема раскладывала листы прихваченных из дома старых газет, Аня стояла в стороне и смотрела в сторону леса, втягивая в легкие едкий дым сигареты. Всегда было грустно смотреть в эту сторону: там две смерти, там безвозвратное увядание, там доказательство беспомощности человека; в той стороне все, что ожидает каждого, что приближается и к Ане. Она замахнулась окурком и бросила как можно дальше. Красный уголек дугой устремился вниз.
Как и Лена, Аня сняла с плеча свою сумку и положив под себя, поджала ноги и обняла колени руками. Бетон все еще сохранял холод покинувшей город зимы. Приятная легкость, которая обняла Аню сегодня у пруда, безвозвратно улетучилась, забыв, что именно тогда сердце Ани было для нее самое желанное; на всем свете самое любимое было для нее сердечко. Предательски испарилась она – эта легкость красоты и любви: покинула Аню, подразнив ее кратким мгновением, оставив после себя приторно-горький привкус во рту.
– Ты забыла что-ли? – присев спросила Аня.
Сказав, что не забыла, Лена поднялась и достала из сумки бутылку портвейна. Аня не вставая, лишь немного приподнявшись, достала из своей – черной, с птицей в уголке – штопор.
– Я так, если только пару глотков, – сказала Лена передавая бутылку. – Не охота сегодня.
Говорила она так, будто того требует формальность, ведь Лена никогда много не выпивала, по большей части потому, что трех-пяти глотков ей было вполне достаточно. У Ани немного не так: она, конечно, любила быть попьянее, чем подруга, но во всяком случае перестала напиваться как раньше. Бутылка полностью не опорожнялась, а плотно закупоривалась пробкой и после хранилась под кроватью.
Некоторое время подруги сидели молча и смотрели кто куда. Лена наблюдала, как кто-то выгуливает в парке собаку, Аня же пристально вглядывалась в неподвижное небо.
– Скоро утки прилетят? Они когда у нас прилетают? – задумавшись спросила Аня. Опьяняющая дымка медленно и приятно застилала глаза.
– Какие утки? – хихикнула Лена положив подбородок на колени.
– Я сегодня была у пруда. Пустой он, и неба в нем нет. Некому в облаках плавать. А когда опустила руку, ничего, кроме воды не почувствовала. – Аня осеклась. – У тебя нет ощущения, будто что-то сломалось?
– Ну, не знаю, – пыталась сообразить Лена. – Может быть и есть… Когда хандра, да, есть такое, – придумала она.
– Я только все не могу понять, где сломалось, – глядя куда-то вдаль говорила Аня. – Может там сломалось? – Подняла голову вверх. – Или здесь? – Снова опустила вниз. – А может быть во мне… Или в тебе. Лен, в тебе что-то сломалось? –
