столько, сколько значишь ты. Верь мне, прошу тебя! Для тебя я сделаю все возможное и невозможное…
Тонкая ровинина рука легла на его плечо. Губы ее чуть шевельнулись. Он замер, боясь ее спугнуть, но их соединение длилось недолго. Рука ее соскользнула вниз, и Ровина медленно прошла мимо. Несколько секунд он помедлил, пытаясь понять, действительно он услышал, или ему только показалось, как ее бледные губы шепнули одно коротенькое слово. Простое слово. Нелепое слово… «Бедный!»
Позади тихо закрылась дверь, и он стремительно обернулся. Торопливо бросился за ней. Он опоздал на какое-то мгновение: в двери ее комнаты щелкнул замок.
Он позвал:
– Ровина! Ровинушка!
Никто не отозвался. Кончиками пальцев он поскреб по дверной поверхности.
– Родная, прошу тебя, ответь мне!
За дверью было тихо. Хорвин постучал, сперва негромко, потом сильнее.
– Ровина, разреши мне поговорить с тобой. Давай попробуем объясниться!
Ответа по-прежнему не было, из-за двери не раздавалось ни звука. Он представил себе, как она стоит, смотрит перед собой, и из глаз ее неслышно катятся слезы. А может, она забилась в угол и зажала руками уши, стараясь не слышать его тревожных стуков, рвущих ей душу на части. Он еще несколько раз сильно ударил в дверь и остановился. Меньше всего он хотел показаться ей тем грубым и жестоким, каким он был когда-то, в самом начале их знакомства.
И Хорвин перестал ломиться в запертую комнату. Он постоял немного и пошел прочь. Взгляд его, рассеянно скользнувший вокруг, отметил, что дверь в комнату Элисы приоткрыта, но он тут же об этом позабыл.
И напрасно. На сближение с женой у него оставались не дни и месяцы, как он полагал, а часы. Он еще мог бы направить их жизни по иному, пусть тоже непростому и долгому, но все же более мягкому пути. Если бы он сейчас не ушел, если бы он сломал разделявшую их дверь, если бы он ворвался в Ровине, то силой своего чувства, силой неистового желания помочь ей он мог бы прорвать барьер, воздвигнутый Ровиной между собой и остальным миром. Он не сделал этого. Знать будущее человеку не дано, и Хорвин упустил свой момент. Он ушел, оставив Ровину наедине с ее неутихающей болью.
Следующим утром он упустил и вторую свою возможность. Когда он уже заканчивал завтрак, размышляя, не остаться ли сегодня дома и не попытаться ли снова объясниться с женой, в дверь столовой прокралась Элиса. На ее темно-синем платье, вопреки обыкновению, не блестело никаких украшений, волосы не рассыпались локонами, а были аккуратно собраны сзади. Но ни этот, не свойственный ей облик, ни непривычно робкие движения не обратили на себя его внимания. Он не увидел, не понял, что Элиса пришла говорить с ним, что ей есть, что сказать, и принесенное ею известие может все переменить. Он лишь ощутил, как знакомая тяжесть сдавливает ему грудь и стесняет дыхание. Отодвинув недопитую чашку с кофе, Хорвин встал. Элиса напряженно застыла у двери. Не глядя в ее сторону, Хорвин быстро вышел, и лишь аромат ее духов, сильных,
