style="font-size:15px;"> Второй мальчик, стараясь держаться подальше от собаки, осторожно приблизился к телеге, ухватил за оглоблю и с усилием потянул. В то же мгновение собачий заступник дернул собаку к себе и высвободил злосчастную лапу. Собачий скулеж сменился повизгиванием. Смотревшие на них мальчишки молчали
Лохматая собака ковыляла за своим заступником, обрывок веревки обвивал ее шею, второй конец был у него в руке. Высокий мальчик шел рядом.
– А как у тебя получилось ее успокоить? – с любопытством спрашивал он. – Тебе что, приходилось иметь дело с собаками.
– Временами отец брал меня на псарню.
– И что, ты совсем не боялся? Она ведь выглядела, как бешенная.
– Боялась собака.
– А что ты будешь теперь с ней делать?
– Подлечу лапу и пристрою куда-нибудь.
– И часто ты занимаешься подобными делами?
– Как придется.
– А ты не слишком разговорчив, – заметил высокий мальчик.
– Мы не знакомы.
Высокий мальчик остановился. Улыбка осветила его лицо, сделав светлые глаза совсем голубыми.
– Мое имя Дарти Гардуэй, – сказал он.
– Хорвин Ристли, – сумрачно ответил его новый знакомый.
Тот случай положил начало их знакомству. Сближению Хорвина и Дарти не препятствовала ни разница в возрасте (Дарти был старше), ни различие в характерах. За легкий, веселый нрав, за широту и задор Хорвин многое прощал Дарти: и его непостоянство, и недостаток серьезности. Не смог простить только одного: беспечного отношения к женщинам. Первая же измена Дарти стала причиной их разрыва.
Жизнь развела их, сделав жителями разных городов, и Хорвин постарался забыть, что некий Дарти Гардуэй был ему дорог. Но полностью вычеркнуть из памяти дружбу не так-то просто, как не просто забыть и то обстоятельство, что Дарти всю жизнь предстояло носить на теле отметину – изуродованное левое ухо, след состоявшейся между ними дуэли.
Прошло немало лет, и Дарти объявился в Хардоне. Старая дружба дала новые ростки, они вновь были нужны и интересны друг другу, но теперь в их отношения вкралась иная тема: Дарти оказался тем единственным человеком, кто смог заменить Хорвина в сердце Элисы. Теперь беспокойство Хорвина за судьбу Элисы сменилось другой тревогой – сможет ли она ужиться с непрекращающейся влюбчивостью Дарти. С этими невеселыми мыслями Хорвин и ехал сейчас в Кардаполь.
…
Гостиная, где они находились, была одним и самых роскошных помещений особняка. Кресла с витыми ножками, не только изящные, но и удобные, расписные круглые столики, роскошные вазы и статуэтки, обилие картин, среди которых выделялся огромный портрет Элисы, все создавало атмосферу праздности и беспечности.
Элиса возбужденно ходила по комнате. Ее прекрасные полные руки были заломлены, как у героинь античных
