д’Артаньян вовсе не стремился к продолжению общения. Нет, он вроде бы вёл себя, как обычно – то есть появлялся редко, а когда приходил, был равнодушен и крайне придирчив, – но теперь Жак вдруг отчётливо осознал, что гасконец намеренно избегает его.
Что происходит, думал молодой человек, а сам понимал, что чем дальше, тем он запутывается всё сильней.
…
Жак завздыхал и написал ещё несколько строчек. Затем отвлёкся, глянул за окно.
Несмотря на то, что зима давно закончилась, весна оказалась ей под стать. Холодная, сырая – как же хотелось увидеть, наконец, более-менее сухую мостовую и первую зелень!
Правда, сегодня солнце всё же решило порадовать парижан, и небо за окном впервые было не серым, а пронзительно-голубым. А если хорошая погода продержится хотя бы несколько дней, д’Артаньян, наверняка, возобновит занятия по верховой езде, и…
Досадуя, что снова отвлёкся, д’Эстурвиль пообещал себе, что не допустит больше ни одной мысли о гасконце, пока не закончит письмо, и вновь склонился над листом.
Но тут двери фехтовального зала приоткрылись, и на пороге возник Жан Арно де Террид.
– Наконец-то! – сказал он довольным голосом. – А то я уж обыскался вас!
– Здравствуйте, – Жак быстро перевернул лист написанным вниз. – Что-то случилось?
– Ничего, – лионец хитро прищурился. – Весна, знаете ли… томленье сердца молодого… Мы с де Меленом собираемся прогуляться… в сторону весёлых кварталов… Не желаете составить нам компанию?
– Нет, благодарю, – д’Эстурвиль покачал головой: не объяснять же приятелю, что ему с некоторых пор не до весёлых девиц. – Я немного занят.
– У-у-у, – разочаровано протянул де Террид. – А в прошлый раз вам вроде как понравилось…
Прошлый раз был до того, как он ощутил прикосновение рук д’Артаньяна… и Жак попытался солгать более-менее правдоподобно:
– Мне необходимо привести в порядок оружие. Да и в караул заступать скоро.
– Да уж, перспектива общения с нашим лейтенантом у кого угодно желание отобьёт, – хихикнул кадет. – Тем более, если учесть то, как он придирается к вам… Нет, – добавил он поспешно, видя, как вытянулось у Жака лицо, – вы не подумайте, что я злорадствую. Да и вам расстраиваться нет нужды. Вы же видите, он со всеми такой.
– Я не расстраиваюсь, – д’Эстурвиль пожал плечами. – А вы давно знаете д’Артаньяна?
– Ну, когда я поступил в роту, он был ещё рядовым мушкетёром, – де Террид уселся на стол и принялся болтать ногами, словно мальчишка. – Но и тогда… он никого не подпускал к себе. А сейчас ещё злее стал.
– Злее? – удивился Жак. – Я бы не сказал. Просто он строгий командир, но разве это плохо?
– Хорошо, особенно если учесть, что все вокруг только и делают, что болтают о войне! Но на характер д’Артаньяна это никак не повлияет, попомните моё слово. Он как был, так и останется –
