помогу вам.
Гасконец улыбался вроде бы доброжелательно, его глаза смотрели спокойно, но в глубине их молодой человек внезапно уловил нечто такое, отчего у него мурашки поползли по спине.
Он перевёл взгляд на руки лейтенанта – конечно, правая ладонь была тесно перетянута чистой тряпицей, – и только затем вновь посмотрел собеседнику в глаза.
Чёрт, не зря при всём уважении подчинённые тайком называют д’Артаньяна «стальным крючком» …
– Простите, – произнёс торопливо. – Я понимаю, что в данной ситуации не имею права дерзить.
Шарль вздохнул.
Поначалу, как и всегда при виде младшего д’Эстурвиля, душу затопило дикое раздражение: он едва сдержался, чтобы не уйти немедленно.
Но потом раздумал: в конце концов, племянник его учителя не виноват, что одним только своим видом вызывает в командире совершенно неподходящие воспоминания. Настолько мучительные, что Шарль за всё время их знакомства так и не смог заставить себя хоть раз назвать лионца по имени.
Это не Жак. То есть… Жак, но не тот…
Нет, повторил ещё раз, как делал теперь всегда при появлении д’Эстурвиля, никакого сходства…
И вместе с тем, лейтенант не нашёл в себе сил, чтобы уйти.
Конечно, он понимал, что злится не на юношу, а на самого себя.
За то, что не может справиться с памятью.
За то, что остался, потому что на самом деле не может оторвать взгляда от этих зелёных, перемешанных с мёдом глаз, и губ, кривящихся в такой знакомой улыбке.
Наконец, гасконец затолкал в самую глубину души такие ненужные сейчас размышления.
– Молодой человек, – произнёс, надеясь, что его голос звучит всё так же спокойно, – позвольте объяснить вам кое-что. Нет, не перебивайте, иначе это и впрямь будет наш с вами последний разговор.
Д’Эстурвиль лишь плечами пожал: мол, и не собирался. А лейтенант, пригубив вина, спросил:
– Надеюсь, вы понимаете, что не должны обижаться на меня за арест? Вы попали в чересчур скверную переделку и считайте, что отделались лёгким испугом. Учитывая последние декреты относительно дуэлей, вы вообще могли запросто остаться без головы.
– Даже, если учесть, что дуэль начал не я? – Жак тоже поспешно глотнул вина, потому что от тона, каким говорил командир, ему внезапно стало холодно.
– Даже если не вы, – ответил с нажимом д’Артаньян. – Я не хотел говорить вам, но вижу, что всё-таки придётся… Вы хоть представляете себе, чего мне стоило убедить капитана и кардинала, что это был всего лишь тренировочный, шуточный бой? Что вы с де Ранкунем просто заигрались? А заставить молчать остальных остолопов-свидетелей?
– Простите, – д’Эстурвиль покраснел невольно. – Я… от меня одни хлопоты. Я не оправдал ваших ожиданий, да? – а потом всё-таки не удержался, спросил:
– Я всё никак не могу понять… Вы служите де Тревилю, а поддерживаете кардинала. Почему? И как подобное сходит вам с рук?
– Я не служу ни Тревилю,
