от омерзения: мне показалось, что в пепле ворочаются длинные тонкие черви. Присмотревшись, я с ужасом убедился, что это ползают рассыпанные по полу стрелы.
– Змеевщина! – шикнул я.
– Тут ничего такого раньше не происходило, – сказал Рем изумленно.
– Плевать! – бросил я. – Бери какую-нибудь дуру поувесистей и не забудь надеть шлем… Ах да, у тебя уже есть.
Я придирчиво осмотрелся, приметил неплохой ятаган, и схватил его за рукоять.
– Нет, этот не бе-ри, – сказал вдруг кто-то странным ломающимся голосом. – У него баланс отврат-ный.
Я посмотрел на Рема. Тот, раззявив рот, глядел на старые высушенные кости, которые лежали в самом углу. Этот человек умер сидя, опираясь спиной на стену. Потом истлел и его грудная клетка, вместе с черепом, обвалились под собственной тяжестью. Ребра лежали на берцовых костях, а череп откатился чуть дальше. Из его глазницы, треща оперением, выглядывала хищная стрела.
– Вы не ту-да… Клянусь змеем, как же трудно… Не ту-да смотрите, – с трудом проговорил все тот же голос. – Кия! Больше смелости! Не жди, сближайся и бей!
Пошарив глазами, я понял, откуда он идет.
Сложно было себе представить чаянья тех, кто притащил его сюда вместе с оружием. Неужели они всерьез надеялись получить говорящее тренировочное чучело? Отличное чучело из крепкой выбеленной кожи, укрепленное металлическими пластинами и набитое, наверное, опилками вперемешку с гравием. Почти точно симулирующее человеческое тело. Годное для отработки ударов деревянными мечами. Оно стояло на железной подставке, прикованное за руки к штырям. Голова чучела не висела безвольно, а гордо держалась.
– Приве… – чучело захрипело, осеклось, и тут же продолжило уже вполне ровным хрипло-зловещим голосом. – Приветствую вас мародеры, расхитители гробниц. Убийцы тайн. Храбрые воители! – взревело вдруг оно монструозным рокотом, от которого мы с Ремом потеснились к стене. – Я растерзаю вас, раскрою ваши грудные клетки, как устрицу! Или нет? – произнесло оно мрачно. – Нет, не стоит. Конечно, нет. Кия! Все кончено, учитель, Редьярд сломал ногу, ему не выстоять! Кия! Здесь только мои друзья. Орудия смерти и пыток. Которыми меня истязали, пока я не попал в эти застенки! У меня два имени. Первое – это Потрошитель Воинов и Всех тех, Кто Считает Себя В Праве Мучить Беззащитные Манекены! О да! Ненавижу воинов и модельеров. А второе… Олечуч. Олечуч – это чучело наоборот. Наоборот. Я, конечно, мог бы выбрать себе и человеческое имя, но представьте только, что будет, если я встречу воина, который окажется моим тезкой. О, я этого не переживу! Не хочу иметь ничего общего с этими тварями подколодными. Слу-у-ушайте, – протянул вдруг Олечуч с огромным подозрением, – а вы случаем не войны?
Я сверился с инстинктом самосохранения. Инстинкт перестал надрывно визжать и просипел, отчаянно жестикулируя: «Кто угодно только не воин. И не модельер!» Я благодарно ему кивнул и ответил:
– Нет, Олечуч, мы не воины. Во всяком случае, никогда профессионально этим не занимались.
