с ним будет происходить. Там были звери, которые долго могли обходиться без пищи и воды. Когда Олечуч осознал себя как личность, и смог понять все то, что увидел с того момента как ему поставили последний стежок на брюхе, все здесь уже стояло на ушах. Невообразимые твари боролись за свое существование. Они жрали друг друга и пытались размножиться, но – тщетно. И только Проглот ничем таким не занимался. Он спокойно сидел в темноте и глотал павших. Иногда заглатывал кого-нибудь своими силами. Очевидно, он выжил потому, что не привлекал к себе внимания. Ну и потому, что мог жрать все что угодно. В то время как остальные твари чахли от голода и жажды, Проглот поправлялся коврами, золотом, кувшинами, инструментами, и прочими сундуками. Так он стал сильнейшим монстром, и в скором времени остался один. И размеренно продолжал поглощать.
– Он помог мне забраться наверх, – сказал я, покрываясь холодной испариной. – Я залез по его языку.
– И он вас не проглотил? – изумился Олечуч. – Странно. Хотя, он ведь тоже не дурак, должен понимать, что вы наша единственная надежда.
– Надежда на что? – спросил Рем.
– Видите ли… – начал Олечуч напряженным голосом. – Ужасное зло пробудилось здесь. Судьба избрала вас, чтобы вы сразили его. И спасли ве-е-есь мир.
Очевидно на наших с Ремом лицах произошли какие-то глобальные мимические бури, потому что Олечуч расхохотался жутким совиным уханьем и сказал:
– Это ничего, я просто шучу. Кхм. Да, пошутил. Видели бы вы свои рыла, мародеры. Нет, в действительности мы просто хотим отсюда выбраться! Да, и уже довольно давно. Представьте себе, что вы первое в мире тренировочное чучело, которое может отомстить за своих убитых и искалеченных братьев и… кхм… сестер. И в то же время вы наглухо замурованы черти-где. А? А? Чувствуете иронию? Это вам не подавиться персиковой косточкой на собственном столетнем юбилее! Это жестокая пытка!
Мы с Ремом переглянулись.
– Так чего ты хочешь? – осторожно спросил я.
– Чего я хочу? – переспросил Олечуч. – Чего? Я? Хочу? Я хочу потрошить каждого, кто истязает чучела. Вспарывать их свиные животы, разматывать кишки, насыпать в образовавшуюся полость песок и опил, а потом дубасить палкой. Но это лишь основная линия моего плана. В действительности он комплексный. Кия! Горло-диафрагма-колено! Я все продумал. Нет, мне так не кажется. Двадцать четыре. Расслабляете предплечье и бьете в солнечное сплетение, вот так! Бью! Когда я гулял там с ней, мне казалось, что это на всю жизнь. Кия! Но сначала нужно освободиться.
Я даже моргнуть не успел. Слабо звякнул каленый металл, брызнули разорванные звенья, и Олечуч предстал перед нами освободившимся. Он, кряхтя, разминал конечности, и одновременно искал что-то на стойках.
– Ничего не вижу, – прошептал он вскрикивая. – Эй, помогите-ка. Мне нужны глаза.
Мы с Ремом подумали об одном и том же, потому что я заметил, как он вслед за мной тянется к кинжалу.
– Надо их нарисовать, – продолжил Олечуч.
Мы
