концов прекратил наступление, и немного прояснилось; лес стал гораздо светлее, и Уильям почувствовал, что уже бывал в этом месте – вот чудной куст, похожий на карамельную шишку (фрау Левски иногда украшала ими пироги), а вот ямка с листьями, которые теперь плавали на поверхности воды. Он узнал ее – сегодня он уже угодил туда и едва не вывихнул при этом ногу, давно, когда только возвращался на берег!
И тогда он выскочил на полянку.
Ту самую полянку.
На пригорке, том самом, где росли злополучные синие цветы, сидела девочка в светло-синем платье. Глядя на нее, Уильям замер. Она была очень милая – такая милая, насколько он мог себе представить. Ее гладкие каштановые волосы спускались до самой шеи, хорошенькое округлое личико с чуть курносым носом и большими-большими глазами сияло – в откуда ни возьмись выплывших запоздалых солнечных лучах. Таких он не раз видел на картинках – принцесса! Она смотрела на него глазами непонятного цвета – и он сам таращился на нее во все глаза.
– Уильям! – лукаво повторила она, уже совсем негромко. – Уильям!
‒ Я не… я не знаю тебя, ‒ запинаясь, произнес мальчик, который не смог придумать ничего поумней.
‒ Врун! – с явной обидой в голосе бросила девочка; поднялась с пригорка и трусцой побежала в чащу, сверкая босыми пятками. Изодранное, запачканное синее платье с короткими рукавами трепетало на ее худеньком теле, словно волнующийся Океан.
Уильям вышел из оцепенения, но еще немного поколебался.
‒ Э… но… я… Куда же ты? – нерешительно позвал он ее; потом все-таки сорвался и побежал вслед. Но, как он ни старался, не мог отыскать беглянку ни за деревьями, ни в кустах. Даже в спрятанном за опрокинутыми стволами овраге, куда он едва не полетел кубарем, ее не было. И Уильям, конечно, начал думать, что она ему примерещилась.
«Размечтался, ‒ обругал он себя. – Хорошо только то, что теперь можно вернуть цветы на место».
И когда он обернулся с надеждой, что не забрел со своими бесплодными поисками чересчур далеко, голос запальчиво крикнул ему прямо в ухо:
‒ Это я – здесь! А ты?
Уильям перепугался не на шутку – еще бы, он ведь уже смирился с мыслью, что тут никого на самом деле нет! Он снова начал вертеть головой во все стороны – и снова никого не разглядел в сумеречном мраке.
‒ Ты правда думаешь, что меня здесь нет? – обиженно спросил голос.
Уильям зажмурился; в тот же миг кто-то тронул его за плечо.
Открыл глаза – и вот она, прямо перед ним, настоящая!
‒ Пойдем обратно, ‒ громко прошептала она. – Ты уже не потеряешься!
Она схватила его за руку и увлекла за собой. Уильям не поспевал за ней, все время заплетая ногами, и пытался при этом как следует ее рассмотреть; ему показалось, что в ее облике что-то переменилось. Когда оба выбежали на поляну, которая еще кое-как освещалась вечерним заревом, он понял: платьице осталось таким же грязным, но на нем теперь не было ни единой прорехи! Он разинул рот и издал какой-то замысловатый звук – то ли «а», то ли «о».
‒
