Левски (а порой и Рональд был вынужден прикрикнуть и поработать загрубелой рукой, чтобы мальчик на опыте собственных ушей убедился в том, что книга или рисование может подождать до завтрашнего дня). Но в Лесу родителей не было, а Элли так удивительно от них отличалась, что Уильям подумал, что, может быть, она и вовсе не спит?
Девочка остановилась.
– Лиственницы, – коротко, но с обожанием сказала она.
Уильям слышал это впервые, но деревья были ему, конечно, знакомы. Здесь, правда, стояли уже пожилые лиственницы – внушительно высокие и неохватные, но по виду славные, и пахли они какими-то добрыми обещаниями. Мальчик и девочка приблизились к одной из них, одновременно запрокинув головы, а потом Элли, не говоря ни слова, поклонилась ей. Уильям щурил глаза, разглядывая среди перепутанных зеленых лап игрушечные темно-красные шишки.
– Я иногда тут сплю, – заметила Элли. – Что-то не помню, в какой день я к ним заходила, но тут точно не было так сыро… Мы еще вернемся! – громко добавила она.
«Все-таки спит», – сказал он про себя. А девочка побежала дальше, не оглядываясь, как будто забыв о своем спутнике. Уильям несколько отступил в другую сторону и задержался у того дерева, что спускало свой хвойный подол почти до самой земли. Но стоило ему дотянуться до крохотной шишки, и Элли тотчас ринулась назад.
– Вот еще! – строго сказала она за его спиной. – Она сама знает, когда их сбросить! Не обижай хорошее дерево!
«Какой же из меня обидчик?» – сконфуженно подумал он и отвел руку.
Она болтала и болтала о лесных обитателях, опять беспечная, а Уильям думал о том, куда же все-таки запропастились ее отец и мать и отчего они так себя повели. Он очень хотел это выяснить, но ему долго не удавалось – она не умолкала ни на минутку, словно только что выучилась говорить, но вот наконец решила передохнуть, и мальчик подал голос:
– А твои родители живут в Лесу, как и ты?
– Родители? Что за вздор? – с некоторой дерзостью отозвалась Элли. – Никогда не слышала такого. А кто это?
Пренебрежение и интерес сменялись в ней на удивление легко.
– Отец и… мама, – пожимая плечами, ответил Уильям.
Элли хмыкнула.
– Я ничего не поняла!
– Это люди, которые меня создали, как Корабль, – принялся объяснять Уильям. – Шесть лет назад… Скоро семь.
– Шесть лет? Что значит – шесть лет? Семь? – спросила девочка, почесав нос. – Я знаю лето. Это солнце, дождь, потом солнце, цветет шиповник…
– Тебя разве не научили считать? – вытаращился на нее Уильям. – И лет – это год, а не лето. Год – это… Ты совсем не умеешь считать? Один, два…
– Зачем? – опять простодушно спросила Элли.
– Ну, это я не очень хорошо помню, – признался Уильям. – Но мне говорили, что потом придется что-то считать. Много. Чтобы… – замялся он, – чтобы Корабль летел.
– А потом – когда?
– Когда я окончу Школу.
