от проклятых немцев. Получите это письмо сходите к моим родным, и передайте им привет, что я им тоже сегодня написал и тоже просил сообщить Вам и кто получит вперед сообщите, пишите быстрее мне. Все ли живы и здоровы, а пока все привет Всем Целую всех Е.П. Комаристов». Адрес на конверте: 03.02.43 г. Обратный адрес: «787» полевая почта часть 238. Дата на почтовом штемпеле 04.02.43».
Эту открытку я также увидел впервые. Брат ее никогда нам с сестрой не показывал и не говорил о ней. Одновременно жена покойного брата привезла маленький плохой снимок (размером 3х4 см) мужчины средних лет в темной рубашке или гимнастерке. Она уверена, что это снимок нашего отца. Действительно, есть что-то сходное между ним и старшим братом, но поскольку лицо отца я хорошо не помню, я тоже сомневался, что на фото наш отец. Когда мы беседовали с сестрой, она утверждала, что этот мужчина на фото не наш отец. Доказательств у нас с ней нет ни за, ни против. Тем более, я убежден, что лицо его она не помнит. В 1937 году ей исполнилось всего два года.
После того, как я отдал ей фото, увеличенное, отретушированное, с убранными дефектами, разговаривая со мною по телефону, она согласилась с тем, что все-таки это наш отец. Уж больно много совпадений нашла она на этом фото и фотографии старшего брата. Вопросов много. Когда и как фото попало к брату? Невестка в нем не узнает кого-либо из своих родственников, знакомых. Почему брат так бережно хранил это маленькое с дефектами испачканное фото и никогда не показывал его нам с сестрой? Снимок был сделан давно и плохо сохранился. Никаких надписей на нем нет. Сделано это фото для какого-то документа (с уголком).
Мы услышали, что война окончилась, когда играли в городки около дома Гая Вольдейта. Кто нам сообщил эту новость, я уже не помню, но радость наша была неописуема. Через некоторое время стали возвращаться фронтовики, во многих домах смеялись и веселились. Мы еще не понимали того горя, что выпало на нашу и без того несчастную семью, что нам некого ждать с фронта. Таких семей в городе было много.
Тоска на душе, но изменить мы ничего не могли…
Школа
Никак не могу вспомнить, кто отводил меня в первый класс? В школу я пошел в 1937 году. Было это до ареста отца или позже я не знаю. Меня могли привести в школу или тётя Катя, или мать с отцом. Старший брат Вася отвести меня в школу не мог. Его тётя Маруся в 1937 году отвезла в город Малоархангельск, где тётя Шура после окончания Тамбовского педагогического института работала преподавателем физики и математики в педучилище. Она очень любила Васю, как родного сына, и хотела, чтобы он жил с ними. Учился Вася отлично. Хорошо знал немецкий язык, и как пишет тётя Шура в своих записках, во время оккупации он был у них «переводчиком».
…Я иду в первый класс. Помню, что у меня была сумка, сшитая тётей Катей, в которой лежали букварь, тетради «в косую линейку», большое красное яблоко и пирожок или лепешка. Чернильницу «невылевашку» я носил в отдельной тряпичной сумочке. Ещё в сумке лежал пенал с ручками, резинкой, карандашом и пером №86.
Никакой торжественной
