брали там уголь и заливали воду. Сильный порыв ветра сорвал у меня с головы кепку, которая полетела на землю. Новую кепку было жалко.
Когда проезжали станцию Прохоровка, поразились огромному количеству наших и немецких подбитых и сгоревших танков вовремя Прохоровского танкового сражения. Танки стояли на станции, наверное, для отправки на металлургические заводы. В Белгороде в районе вокзала практически не осталось ни одного целого дома.
Домой добирались на попутной полуторке, груженной досками и бочками. Дома все пошутили над «летчиком», а мне кажется, что семья была довольна, что я возвратился. Решили, что я пойду в девятый класс, буду учиться дальше, а там видно будет – кем я буду. Тёти очень хотели, чтобы я после окончания школы поступил в медицинский институт.
Знакомство с авиацией для меня закончилось на печальной ноте. Пропала новая кепка…
Родная улица моя…
Ах, как хочется вернуться,
Ах, как хочется ворваться в городок.
На нашу улицу в три дома,
Где все просто и знакомо, на денёк.
Кирилл Крастошевский
С малых лет, до окончания в 1948 году Корочанской средней школы и отъезда на учёбу в город Харьков, я и младшая сестра Валя жили с тётей Катей (Екатериной Николаевной Беликовой) и бабушкой (Ириной Антоновной Косиловой) на улице Карла Маркса. Наш дом стоял рядом с двухэтажным детским домом, в котором до революции была мужская гимназия.
Почему мы жили с тётей и бабушкой, а не со своими родителями, «вопрос, конечно, интересный», но я до сих пор ответа на него не знаю. Коротко о нашем доме. Одна половина (ближе к детскому дому) принадлежала нашей семье, а в другой жила семья Лашиных.
Соломенная крыша дома во время сильных дождей протекала и тогда на чердаке и в комнатах расставляли ведра, тазы, миски, корыто, кастрюли, банки. Уже после нашего отъезда с братом из Корочи дом покрыли шифером.
Имели мы две комнаты и небольшую прихожую. В большой комнате стоял старенький шифоньер, изъеденный жучком. Над кроватью висел весь в плешинах красивый ковер и в нем тучи моли. В простенке между двумя окнами стоял старый комод, в углу ножная швейная машинка «Зингер», кресло-качалка, две кровати, небольшой стол, венские стулья. Украшали комнату два больших цветка в кадках – фикус и филодендрон. На всех окнах (их было пять) стояли горшки с геранью разного цвета. Позже цветы убрали. Кто-то сказал, что они вредные для больных бронхиальной астмой, а тётя Шура страдала астмой.
В маленькой комнате стояли две железных кровати, столик и старый сундук, оббитый чеканной жестью. В углу над сундуком висела большая икона Божией Матери, украшенная вышитыми полотенцами, искусственными цветами. Перед иконой на цепочках висела лампадка из голубого стекла. Она горела круглые сутки. Икона была очень старая, в серебряном окладе, фигурной полированной раме. Чистить лампадку, заправлять ее маслом бабушка доверяла
