Дальнем Востоке, мне пришло от него письмо. Наверное, мой адрес ему дала тётя Шура. Письмо было короткое, обратный адрес – харьковский. Я ответил ему, но писем от него больше не получал.
Кто жил на нашей улице ниже Зотковых я не помню. Ребят нашего возраста, с которыми можно было общаться, там не было.
Улица наша тянулась от Красной площади до улицы Ленина, где на углу находилось здание районного суда. Машины по нашей улице практически не ездили, из-за отсутствия дороги как таковой. Каждую весну улица зарастала высокой травой и бурьяном. Ходили мы только по тротуару, где народ протаптывал тропинку.
Электричество, радио, водопровод на нашей улице появились через много лет после моего отъезда из Корочи. Вечерами по улице ходили только с фонариком. Зимой, особенно когда зима была снежная, улицу заметало полностью. Снег никто не чистил, а если и чистили, то только у своей калитки и ворот дома. До самой весны по улице ездили только на санях.
Последний раз на малой родине и на своей улице я был в 1976 году прошлого века. Сказать, что там ничего не изменилось, будет неправильно. В домах появилось электричество, радио, напротив нашего дома водоразборная колонка. На некоторых домах увидел сложные высокие телевизионные антенны. Очевидно, принимали только Белгород. Асфальтировать нашу улицу никто не собирался, хотя в центре города кое-где появился асфальт…
…На свете много улиц славных,
Но не сменяю адрес я.
В моей судьбе ты стала главной,
Родная улица моя…
А.Фатьянов
Семейная реликвия
Мою тётю, Екатерину Николаевну Беликову, считали в городе лучшей портнихой, или как говорили раньше «модисткой». Шить она научилась рано. Учил ее опытный портной старый еврей Фима. Всю ответственную работу он доверял выполнять только ей, хотя у него учились еще несколько способных девушек.
Еще до революции Фима брал тётю с собой помощницей, когда его пригласила шить наряды графиня Крейц – жена предводителя Корочанского дворянства. Сколько за работу получил портной, тётя не знала, но лично ей графиня дала две золотых монеты. По тем временам это были большие деньги.
После революции, где-то в начале 30-х годов в городе открыли «Ателье», которое народ называл просто «мастерская». Там ремонтировали обувь, перелицовывали и шили одежду, паяли кастрюли и примуса. Тётю, как наиболее опытную, назначили закройщицей и старшим мастером пошивочного цеха.
Народ вовремя, да и после Отечественной войны жил бедно. Новые вещи шили только те жители городка, кому присылали или -привезли после войны отрезы хорошей ткани. А в основном, несли в ремонт или перелицовывать старые пальто, куртки, платья, юбки.
На работу тётя уходила рано, возвращалась поздно. Вечерами при свете керосиновой лампы или «каганца» (в блюдце с маслом тлел фитилек из ваты) до поздней ночи продолжала работать.
Но поскольку
