«Смерть – это работа», – произнес как-то Проводник и продолжил толкать лодку.
Но пришло время – сдался и он.
– Кажется, мы не выберемся, дружочек.
Проводник рухнул на колени, потом перекатился на спину и сел у черного борта. Вездесущая копоть облепила его, слизывая очертания тела, и без того едва различимые. Небо погасло давно, много дней назад. Скорее всего, там были какие-то звезды, но такие редкие и тусклые, что свет их был неуловим. В этой тьме мы едва видели друг друга, и вот теперь она доедала нас окончательно.
– Подожди, ты что, сдаешься?
Я не ожидал такого.
– Нет шансов, дружочек.
– Эй, эй, эй! – я принялся трясти Проводника за рукав, но рука его была неприподъемно тяжела – пожалуй, что тяжелее лодки. Я испугался. Сел рядом. И закричал.
Темнота глотала мои крики, а я продолжал вопить в эту бездну еще и еще, пока Проводник не положил мне на плечо свою руку.
– Не надо.
Его лица устало сменялись под тенью капюшона. Я почему-то представил, как он умрет, и это непрерывное движение, это перелистывание множества душ сперва замедлит свой ход, а потом остановится насовсем, словно сыгравшая ставка в давно опустевшем казино. Вот последний спин волчка. Вот капюшон медленно сползает назад. И вот… Я увидел, как обнаженная голова Проводника смотрит на меня моим лицом – и проснулся.
Злая метель набивала нас черным снегом, заползая в пазухи душ. Тьма безразлично погребала нас в себе.
– Сме-е-ерть не страшна, – вдруг тихо запел Проводник, – С ней не раа-а-аз мы встреча-аались в степи. Во-о-от и тепе-е-ерь надо мной она кружии-ится…
Мне стало не по себе.
– Исчезать не страшно, душа моя. Да мы и не исчезаем вовсе. Мы просто раздаем себя по крохам всему миру – и эти частицы продолжают жить вокруг других центров. И центры эти, по правде говоря, есть мнимость. Пустота и страх. Но просто представь, как это красиво: вспыхнуть снопом искр и разлететься навсегда, подарив себя бедной вселенной.
Буря заволакивала чернотой всё вокруг. На фоне пропадающего мира полубред Проводника звучал даже заманчиво примиряюще, но тем не менее мне пока что не хотелось обогащать собой вселенную. Я схватил Проводника за грудь и затряс его что было сил.
– Не сейчас! Ты слышишь? Не сейчас!
Проводник приподнялся и тут же осел вновь.
– Вставай, Проводник! – не унимался я.
Он повернул голову и внимательно посмотрел на меня, словно только что заметил. Затем встряхнул плечами и с усилием встал. Копоть тихо ссыпалась вниз, обнажая стертые черты. Проводник в этот миг был похож на скульптуру, высекающую себя из черного мрамора. Он перегнулся через борт в лодку и начал энергично очищать ее от заполнившей черноты. Когда полость лодки вновь стала пуста, он предложил мне лечь внутрь. Я послушно лег, не понимая еще, зачем это надо. В голове крутились ассоциации
