часы ночи началось что-то вроде заморозков. Мутная тьма – или какая-то умная копоть – наполняла пространство. Звездное мерцание едва было различимо за этими слоями тьмы, медленно переплетающимися в мрачные коллоидные рукава. В это время топь под ногами твердела, и всё, что можно было различить вокруг – тонущий в темноте неподвижный лунный пейзаж. Мы растворялись в этой тьме, каждый раз слегка сомневаясь, появимся ли вновь.
– Вставай, вставай!
Проводник тряс меня, чего не было никогда.
Я открыл глаза и поначалу не понял, где мы.
Темное небо над нами было подсвечено огромным шаром света, очертания которого терялись в тумане. Я тут же вспомнил, как давным-давно в прошлой жизни ехал из аэропорта Схипхол в Антверпен на конференцию. Была поздняя осень, небо было задрапировано темной пеленой, сквозь которую сочился мелкий дождь. И меня поразило огромное пятно света, висящее над горизонтом – словно бог вдруг выдал себя, нечаянно, в неурочный час включив свет где-то в своих эмпиреях. «Dit zijn kassen», – кивнул таксист. – «Sorry?» – «Greenhouse. Tulips», – уточнил он.
И вот сейчас такое же небольшое искусственное светило взошло здесь. Размытый шар света висел над горизонтом, к которому тянулись пепельные извивы тумана. Местность вокруг стала различимой на сотни шагов вперед.
– Толкай! – приказал Проводник.
Я осторожно вылез из лодки. Ноги тонули в тумане. Что-то пружинистое было под ногами – видимо, сам туман. Я взялся с Проводником за борт лодки и вместе мы сделали первый толчок. Лодка неожиданно гладко и легко сдвинулась с места и проскользила несколько метров. Это было просто чудо. Мы догнали ее и начали продвигаться вперед. Местность всё более прояснялась. Шар света походил на бьющееся сердце, то наливаясь огнем, то чуть тускнея.
– Что это? – спросил я.
– Твой помин.
В общем-то, ничего удивительного в этих словах не было и, наверно, я сам мог бы догадаться, но мне вдруг стало не по себе. Как будто моя смерть оказалась официально задокументирована, и если раньше был какой-то гипотетический путь назад, то теперь он окончательно стал невозможен.
Я остановился и посмотрел на небо.
Проводник оперся о борт и вежливо ждал меня.
– Это те же звезды, просто все они горят разом, – прервал он наконец тишину.
– А что там? Сорок… дней?
– Знаешь, здесь тяжело с земным временем. Это может быть и сорок дней, и год, и твой день рождения, до которого ты не дожил – сложно сказать. Просто прими с благодарностью труд других душ, разделивших себя с тобой в этот день.
В воздухе натянулась некая величественность момента, которую Проводник тут же оборвал:
– Только не забывай возвращать им благодарность своим трудом, – сказал он и похлопал по лодке.
В этот день мы, кажется, прошли столько, сколько не проходили за всё время, что я был здесь.
На
