ишшо будете меня вспоминать, – сказал он и продолжал стоять на месте.
– Можете идти.
– А куда идти?
– Куда хотите.
3
Активисты с тревогой смотрели на удаляющегося председателя, мужественно молчавшего и вытирающего мокрое лицо грязным рукавом. Через каждые десять шагов он останавливался, крестился на сельский совет и даже низко кланялся.
«Антофашист проклятый, крестится, религию вспомнил, – думал про себя горбун и тоже стал вытирать лицо растопыренными пальцами. – Ить с каждым из нас может произойти такая же страшная история».
– Что головы опустили, может, жалко стало? – оглядывая всех, спросил начальник НКВД села капитан Фокин. – Выгнали – значит, правильно сделали. Значит, этого требуют интересы мировой революции, а у нас революционная ситуация. Каждый из нас должен сделать правильный вывод, прежде всего для самого себя. Верно, товарищи?
– Конечно, верно.
– Я вижу, Помещуляк мыслит, как настоящий коммунист. Только что у него глаза на красном месте? Иван Павлович, объясни!
– Что—то больно укусило в потайном месте, товарищ капитан. А ишшо я подумал вот что: кто перестает мыслить, как нам велел вошь всего мира Ленин, того ждет такая же участь!
– Не вошь, а вождь! правильно выражайся, Иван Павлович, – поправил капитан, делая снисхождение на малограмотность представителя народных масс. – А теперь давайте продолжим развитие марксистской мысли дальше. Отныне каждый из вас наделяется особыми полномочиями и имеет право носить оружие. Оно должно блестеть…
– Как у кота яйца, – спешно добавил активист Вошканюк.
– Оружие вам выдадут в ближайшие два—три дня, но если кто из вас его потеряет— или оно не будет блестеть…
– Как у кота яйца…
– Тот пойдет под военный трибунал. В перспективе перед нами стоят следующие задачи: полная национализация земли, сбор налогов, выявление и отправка врагов народа…
– По ленинским местам, – не унимался Вошканюк.
– Ты что – контра? – возмутился горбун.
– Я не контра, я не контра. Какая же контра, если я полный и окончательный пролетарий, если я – никто, ничто? Товарищ капитан, скажите ему.
– Помещуляк прав. Нечего всякую ерунду молоть. На первый раз прощаю, но предупреждаю: язык мой – враг мой, его лучше держать за зубами.
– Отрезать язык, – предложил активист Костяк и тихо выпустил пар из штанов.
– Ты что, контра, воздух портишь? – разъярился горбун. – Ослобони помещение! товарищ капитан, я требую. В коммунихтическом раю никто портить воздух не будет. Ленин этого не делал. Он если и выпускал пар из штанов, как всякий сытый пролетарий, то в отведенном месте. Удалите его, товарищ капитан.
– Иван Павлович в этот
