кому-нибудь сказал? Вряд ли, такой ничего не скажет… Как всё это странно… Поверит кто, что мы просто так уехали? Но ведь это правда. Взяли и уехали. Просто так.
Я без конца перечитывала сообщение Игоря. Что ответить? Как-нибудь так, чтобы он опять написал, чтобы захотел ответить… Куда я «пропала»? «Я вернулась в мой город, знакомый до слёз, до прожилок, до детских припухлых желёз» – вот куда! Мы только вчера уехали, а ты уже пишешь, ты заметил!.. Подольше б не возвращаться, чтобы ты писал… Вдруг, когда я вернусь, ты перестанешь писать? А так – будешь, ещё несколько дней… Кстати, о времени… Половина девятого. Тихо как; наверное, другие жильцы спят или уже разошлись. Можно пробраться на кухню… и приготовить чай…
Я впервые попала в питерскую квартиру и теперь, сидя на кухне, с интересом осматривалась. Среди обшарпанных стен и ржавчины рукомойников встретились прошлое и будущее: на старинной печи стоял пластмассовый чайник, осколки глазурованных изразцов были наполовину закрыты ярким плакатом, под потолком угадывалась замазанная краской лепнина, стиральная машина отражалась в высоком, прислонённом к стене резном зеркале – благородное достоинство нищеты и небрежность роскоши прятались в этой загадочной петербургской квартире.
На кухне появился Кирилл. Мы наспех выпили чай и вышли в длинный коридор с его тумбами и антресолями, с его коробками и пакетами, где всё пространство казалось сгорбленным.
–Детки, купите мне арбуз, – вдруг зашевелилась чья-то тень. Со стула поднялась хозяйка, усталая, понурая – мы не сразу увидели её среди хлама. Она с трудом держалась за стену и протягивала нам деньги. Кирилл от денег отказался – ему тоже стало жалко хозяйку, такую сиротливую в этой большой и нелепой квартире. Мы поспешили на улицу. За углом оказались торговые ряды. Пока Кирилл бегал с арбузом обратно, я проверила телефон. Пока ничего. Пока?
–Давай отдам половину за арбуз, – предложила я, когда Кирилл вернулся.
–Не надо, – он помотал головой.
–Надо. Пусть это будет от нас, ладно? Поровну.
–Питер – поровну. А это – не надо.
–Наверное, грустно стоять на вокзале и искать жильцов… И возвращаться в квартиру, где так одиноко.
–По-моему, кроме нас у неё сейчас никого, – сказал Кирилл.
–Да, в моей комнате было пусто.
Мы пошли по Невскому проспекту. Позолота домов ослепительно сверкала на солнце.
–Давай сочинять стихи? На память о поездке?
–Давай. Придумай рифму к слову «крыши».
–Мыши.
–Где ты видишь мышей?
–Тогда «пишет».
–Кто пишет? И что пишет?
–Можно придумать. Мы пишем, например.
–А может, кто-то пишет? Про нас?
Мы подошли к Эрмитажу и встали в очередь. Я тихонько заглянула в телефон. Ответил! Но что ответил – не видно, надо заслонить экран, слишком светло на улице… «Я шатаюсь в толкучке
