сезону или сбор урожая, под покровом ночи покидала дворец на несколько дней, чтобы навестить своего мальчика.
Поскольку ни Оя, ни ее муж не могли похвастать чистотой царской крови, недоговоренное Арвиумом витало на поверхности. Ритуал избрания нового правителя практиковался в Умме с незапамятных времен и знаменовал приход к власти самых отважных юношей, в бою доказавших свою пригодность. Победитель получал доступ в спальню старшей дочери царя. А в свою очередь следующая старшая дочь в будущем приманивала во дворец нового правителя. Никто из приближенных к правящей семье даже не ждал одряхления действующего правителя, чтобы заменить его. Если умудренный старец начинал игнорировать челобитные, а вместо этого посвящал свое время настойкам и омоложению, отпивая из бочки, где в меду замуровали рыжего веснушчатого человека, жрицы проводили ритуал досрочной смерти, помогая царю, неспособному уже ублажать юных дев, отойти к праотцам. Предшественник Сина и отец Мельяны, порядком надоевший населению развеселыми пирами и чрезмерной любовью к напитку из перебродившего винограда, сварился в купальне, куда подали кипяток. Поговаривали, что решение это созрело после того, как царь пообещал ощутимую награду хирургу, который сделает ему женский орган. Впрочем, многие придворные были недовольны таким самоуправством и опасались уже за свои владения и жизни. На что жрицы резонно отвечали, что тиранов, как в соседнем Сиппаре, они не стерпят.
– А в чем же смысл, если власть имущие пытаются отнять у каждого жителя города исконный шанс вознестись благодаря собственным способностям? – вновь спросила Амина. Ей нравилось спрашивать Арвиума обо всем, поскольку он в ее глазах являлся средоточием земных начинаний и забот, в которых так мало была сведуща она. Все действия его направлены были на сиюминутное, материальное, к чему Амина относилась с налетом пренебрежения, хоть и сама не прочь была между трансами угоститься свежей лепешкой.
– В том, что каждый пытается себе и своим потомкам ухватить кусок получше, – непререкаемо изрек Арвиум.
– Но от этого ничего достойного не выйдет.
– Мне лень размышлять об этом. Впереди пир в честь присоединения той провинции… Запамятовал, как ее нарекли местные. Приходи и ты.
Амина изящно повела ладонью, как бы отказывая не без сожаления. С детства она грустила от чужого веселья, в которое не была вовлечена. Но и вовлечься пыталась вяло, переставая пытаться после первой же смутной неудачи.
– Будете ликовать от того, что грабить получится еще больше?
– А ты снова будешь наблюдать за звездами, вместо того чтобы жить по-настоящему?
– Истинность этого только мне определять.
Арвиум опустил на Амину горчинку сдвинутых бровей. Слишком премудрая и закольцованная в своем деле, Амина будто тянула его в недосягаемые выси астрономии и мифологии, а ему хотелось сиюминутных удовольствий. Мелькающая в ней ласковость плавных линий перерубалась, как только она считала
